Лаумулин М.Т. Центральная Азия и Казахстан в условиях обострения геополитической турбулентности

В последние годы (как минимум – с 2014 г.) российско-американские отношения обострились настолько, что все наблюдатели говорят о новом издании холодной войны, которая по ряду параметров и накалу риторики даже превосходит эпоху советско-американской конфронтации. Противостояние и соперничество между РФ и США охватывает многие регионы мира, отдельные государства и сферы военно-политической и стратегической безопасности и зачастую носит геополитический характер.

Противостояние включает в себя такие регионы как постсоветское пространство, Ближний и Средний Восток, Европейский континент, Латинскую Америку, Юго-Восточную и Южную Азию, Дальний Восток. Центральная Азия и Казахстан в силу своего географического положения, геополитического и стратегического значения неизбежно попадают в эпицентр данного противостояния. Оно включает такие методы как проведение гибридных войн, использование механизма санкций, информационные атаки, шантаж на международном уровне, нарушение суверенитета отдельных субъектов мирового права, эрозию международного права и международных институтов.

В противостояние втянуты следующие субъекты на мировой арене и международные организации: США, ЕС, НАТО, Россия, ОДКБ, ЕАЭС, КНР, ШОС, Украина, страны Южного Кавказа, Сирия, Афганистан, Ирак, Турция, Индия, Пакистан, Иран, Венесуэла, ООН, ОБСЕ и другие. Казахстану и другим государствам Центральной Азии удается в этой сложной ситуации сохранять видимость «благожелательного нейтралитета», но давление на страны региона регулярно нарастает.

В последнее десятилетие традиционное соперничество России и Запада за влияние в Центральной Азии осложнилось усилением позиций Китая в регионе. В течение последних лет мировая аналитика прогнозировала резкое обострение – вплоть до прямого политического и военного вмешательства (со стороны Запада в лице США, ЕС и НАТО – с одной стороны, России и Китая – с другой) – процесса смены власти в ключевых республиках региона – Казахстане и Узбекистане. Однако, судя по тому, как ведет себя на мировой арене новый режим в Ташкенте и по темпу запущенных реформ внутри страны, а также по очевидной стабилизации отношений РУ с соседями, одновременному сближению и активизации отношений с Москвой, Вашингтоном, Брюсселем и Пекином транзит власти в Ташкенте прошел относительно безболезненно.

Казахстан только вступил в период передачи власти в руки нового поколения управленцев и политических лидеров, но по первым шагам обновленного руководства РК заметно, что данный процесс находит понимание среди партнеров Казахстана на международной арене. Саммит ЕАЭС в Нур-Султане в мае т.г. ясно показал первостепенность евразийского вектора для Казахстана. Тем не менее, в условиях конфронтации стратегических союзников и партнеров в лице России и Китая с США и коллективным Западом не исключено втягивание РК в негативный тренд данного противостояния.

Уже со второй легислатуры администрации Б.Обамы, как минимум, и особенно в период правления Д.Трампа стало очевидно, что интерес США к региону Центральной Азии падает; степень влияния падает; набор геополитических и геоэкономических инструментов сужается. Однако сохраняются базовые военно-стратегические интересы Вашингтона в регионе, и как следствие, сохраняются также противоречия с Москвой, а с недавнего времени – и с Пекином. Есть все основания полагать, особенно с учетом происходящих во внутриполитическом процессе изменений в РК (а несколько ранее – в РУ), что Казахстан останется в эпицентре противоборства США и России (плюс КНР).

Императивы и цели политики США в отношении Казахстана и Центральной Азии

У США (как и у Евросоюза) нет первостепенных интересов в Центральной Азии, но у них есть цели, связанные с Китаем, Ираном и Россией. Все это вместе приводит к тому, что в политической повестке Запада соседям Центральной Азии придается в Вашингтоне и Брюсселе, куда большее значение, чем ей самой. Для США каждая из стран ЦА имеет свою специфику. С экономической точки зрения ключевым партнером для США является Казахстан. Здесь сосредоточены интересы крупных нефтегазовых компаний США.

К середине 2010-х гг. Казахстан и вся Центральная Азия оказалась перед выбором между тремя проектами – российско-казахстанским (региональный центр развития), американским (подключение к нероссийским транспортным коридорам), китайским (превращение региона в безопасную зону сухопутного транзита Китая в направлении Европы и Ближнего Востока).

По словам главы исследовательского фонда «Стратфор», одной из важнейших стратегических целей США является недопущение возникновения в Евразии сверхдержавы, способной объединить население и ресурсы континента. Появление подобного тяжеловеса могло бы в корне изменить глобальный баланс сил и подорвать американское лидерство. В связи с этим конечный императив доминирующей державы США состоит в том, чтобы не допустить появления соперника в Евразии. Для этого надо поддерживать раздробленность Евразии, существование там такого количества враждебных друг другу держав, какое только возможно. Эта долгосрочная стратегия наталкивается на возрождение России, что неизбежно влияет и на Казахстан.

США присутствуют в непосредственной близости от границ и важных объектов России и КНР. Это отчасти делает США именно региональной сверхдержавой, а значит, может заставить региональных игроков стремиться к ее сдерживанию. При этом США, как и Европа, не несут рисков и издержек, связанных с нахождением в проблемном регионе.

Как считают некоторые эксперты, заметно снижение внимания к Центральной Азии со стороны ведущих мировых центров силы. По мере завершения миссии в Афганистане, росте внутренних проблем и продвижении мегапроектов ТТП и ТТиП, США и страны ЕС все меньше интересуются Центральной Азией. Из-за внутренней ситуации в регионе, геополитического окружения, ограниченности американских интересов и ресурсов она, скорее всего, останется вне американской «преобразовательной дипломатии».

Вашингтон сталкивается с растущим числом проблем в реализации избранной им внешнеполитической линии во многих регионах мира на фоне очевидного недостатка ресурсной базы. На сохранение прежних оценок «глобальной значимости» Центральной Азии в мировой политики работает определенная интеллектуальная инерция: сложились устойчивые и достаточно влиятельные политические, экспертные и лоббистские группы, действующие в рамках парадигм «Большой игры».

В сохранении гипертрофированных представлений о значимости Центральной Азии в геополитической картине мира также заинтересованы региональные элиты, поскольку вся их внешняя политика в последнюю четверть века суверенного существования, опирается на фундамент «многовекторности» – игру на противоречиях внешних центров мировой силы и извлечение из данного процесса различных материальных (инвестиции, кредиты, помощь) и нематериальных (политическая поддержка) дивидендов.

Администрация президента Д.Трампа определилась со своими приоритетами в регионе, присоединившись к механизмам принятия политических решений, превалировавшим при Б.Обаме. Вместе с тем, сегодня республиканцы начинают выстраивать самостоятельную политику в отношении стран этого региона, направленной преимущественно на создание новых инициатив по вовлечению ЦА в глобальное пространство и укрепление военно-политического и энергетического сотрудничества с этими странами.

Главными императивами политики США в ЦА остаются как наращивание партнёрства с государствами региона в области безопасности, так и поиск возможностей сохранения американского присутствия в Афганистане на неопределённую перспективу. Замыкает этот круг т.н. стратегия «Нового Шёлкового пути», призванная обеспечить экономическое/энергетическое сотрудничество стран Центральной и Южной Азии под эгидой США. Присутствие США в Центральной Азии связано, по версии Вашингтона, с вопросами безопасности, что представлено рядом программ. Это программы помощи странам Европы, Евразии и Центральной Азии и деятельность Центральноазиатского Американского фонда поддержки предпринимательства. Сегодня США заинтересованы и в создании в Центральной Азии регионального энергетического рынка, связанного с Афганистаном, Европой, Южной и Восточной Азией.

В США, формирующим общий «западный взгляд» на регион Центральной Азии, в последнее время наблюдается рост «реалистического» (т.е. более взвешенного, чем во времена администраций Клинтона и Буша) подхода к оценкам роли и значения региона для национальных интересов США. Значительно больший вес приобретают оценки, в которых Центральная Азия рассматривается в Вашингтоне как регион, представляющий ограниченный интерес. При Д.Трампе данный подход фактически возобладал.

Показательно, что Д.Трамп, судя по всему, не вполне дифференцирует центральноазиатские республики, хотя подобная ситуация была характерна и для высших должностных лиц в администрации Б.Обамы. Говорить о том, что у США в регионе есть серьезные экономические интересы, не стоит даже в случае с Казахстаном, где американский капитал присутствует в нефтегазовой отрасли. Соответственно, основной движущей силой участия США в Центральной Азии вновь будет политика.

На формирование политики США влияет и то обстоятельство, что сегодня они вынуждены рас­пределять свое внимание и ресурсы одновременно между несколькими регионами, каждый из которых более приоритетен для США, чем ЦА. По крайне мере, на центральноазиатском направлении резкого всплеска антироссийской деятельности со стороны США не следует, но и коренного перелома в ситуации ожидать не стоит.

К императивам американской стратегии исторически относится обеспечение доступа к сырьевым богатствам, включая создание маршрутов их транспортировки на Запад. Эти базовые принципы американской политики останутся неизменными и в обозримой перспективе, пока политический класс в Вашингтоне воспринимает свою страну как сверхдержаву, имеющую интересы во всех, даже самых удаленных, уголках мира. Неизменными, по всей видимости, останутся и жесткие, предельно циничные методы ведения геополитической борьбы в духе большой «грязной» игры.

Американо-российская «Большая игра», конечно же, продолжится, и соперничество России и США будет оставаться ключевым в ее конфигурации. В сфере региональной торговли и экономического развития США также преследуют цель вывести ЦА изорбиты влияния РФ, однако в силу географических факторов возможности США в этом сильно ограничены.    При сохранении нормальных условий противостояние между США и Россией будет протекать в «мягком» режиме. Под нормальными условиями подразумевается отсутствие резких негативных изменений в странах региона. При этом США ограничены некоторыми факторами. Прежде всего они признали, что трудно провести политическую трансформацию региона в условиях ограниченных дипломатических ресурсов. Кроме того, содействие демократическим преобразованиям наносит ущерб реальным интересам Белого дома.

Если отношения США со странами ЦА зайдут в тупик, это пагубным образом скажется на интересах Вашингтона в регионе. К тому же устойчивое развитие Афганистана и региона в целом зависит от сотрудничества с центральноазиатскими государствами, без экономического участия которых американский план в регионе не сможет реализоваться. Поэтому в случае нестабильности в ЦА американцы не смогут взять на себя инициативу по смене режима, будут соблюдать статус-кво и ждать более благоприятной обстановки.

В случае же резких изменений во внутриполитической ситуации в Центральной Азии, Вашингтон будет готов активно вмешаться в процесс. Принимая во внимание американский способ ведения внешней политики, можно предположить, что они будут склонны к применению гибких методов воздействия, включающих в себя экономическое сотрудничество, культурные обмены и воздействие по каналам неправительственных организаций.

Центральноазиатские государства расположены далеко от Запада, поблизости нет ни Европы, ни Японии, союзников США. Страны ЦА по-прежнему не могут существовать без тесных связей с РФ и КНР. Когда нет конфронтации центральноазиатских государств с Россией, США в случае противостояния с Москвой не имеют шансов на успех.

Стоит отметить, что суть и форма «Большой игры» будут существенно меняться. Изгнав США из опорных пунктов региона, Россия одержала полную победу в этом вопросе, военные базы больше не будут объектами конкурентной борьбы двух сторон. Но это не означает конец конкуренции Москвы и Вашингтона в военной области. США не вышли из игры, они будут продолжать развивать военное сотрудничество со странами Центральной Азии, работая на расширение американского военного присутствия.

Энергетические трубопроводы по-прежнему являются частью геополитического и геоэкономического соперничества, но степень его накала будет постепенно снижаться. В то же время укрепление позиций США имеет свои особенности и иную модель поведения. В целом они проявили гибкость в отношении Центральной Азии, укрепили сотрудничество, не дожидаясь изменений политических режимов на новые, более «дружественные». Другими словами, Вашингтон выигрывает время для продолжения борьбы с Россией. Если главная геополитическая цель Вашингтона состоит в том, чтобы

предотвратить возникновение российской «империи» на просторах бывшего СССР, то Центральная Азия является одним из главнейших форпостов сдерживания России. Именно Москва рассматривает Центральную Азию как свою «сферу влияния», в то время как Китай не имеет планов по созданию зон контроля. Поэтому в ближайшем будущем США будут рассматривать Россию в качестве главного конкурента. Если Запад может без особого ущерба для себя занять индифферентную по отношению к ЦА позицию, то Россия и Китай, в силу военно-стратегических причин, такого себе позволить не могут.

Исходя из дискуссий американского научного сообщества на тему интересов США в Центральной Азии, можно сделать вывод, что гарантия государственного суверенитета стран региона остается сердцевиной американских интересов в регионе. Китай не угрожает суверенитету центральноазиатских республик, поэтому он не конкурент Америки. Вместе с тем, китайское влияние проявляется в экономической сфере. Таким образом, Китай не в состоянии достичь гегемонии в Центральной Азии. Поскольку Пекин не будет претендовать на главенствующую роль в регионе, США не настроены воспринимать его здесь как главного конкурента.

В отличие от критики в адрес России США значительно меньше критиковали китайскую политику в ЦА. Настоящими действующими лицами «Большой игры» в Центральной Азии являются США и Россия. Поэтому истинный смысл «Большой игры» состоит в американо-российском геополитическом противостоянии в регионе. Американо-российское внешнеполитическое маневрирование носит целостный и системный характер, имеет свою стратегию, цели, курс развития и выражается в конкретных действиях. В целом, если Россия хочет сохранить статус-кво, то США, наоборот, надеются его изменить. В результате Вашингтон предпочитает политику поддержки смены власти, в то время как Москва настроена на поддержание режимов в регионе. Это можно наблюдать в дипломатической практике двух стран в Центральной Азии.

Во все проекты  – «Большая Центральная Азия», «Новый шелковый путь», «Большой Ближний Восток» – США вовлекали страны ЦА, но создавались они в основном для улучшения обстановки в Афганистане. Через эти проекты США конкурировали с Р и КНР за лидерство в регионе. Как прогнозируется, после того как военный контингент США будет полностью выведен из Афганистана, интерес Вашингтона к региону вновь снизится.

В ближайшей перспективе Вашингтон будет стараться делать упор на развитие двусторонних отношений с каждым из государств ЦА, особо акцентируя внимание на энергетическом сотрудничестве и поощряя проникновение в регион американского и европейского частного бизнеса, деятельность которого будет способствовать выстраиванию и укреплению экономических связей региона со странами Запада.

При этом Вашингтон признаёт необходимость адаптации американской политики в регионе к новым реалиям. Администрация Д.Трампа пытается координировать свои основные цели и задачи с конкретными интересами и возможностями, необходимыми для их осуществления. В отличие от прошлых лет, США не станут способствовать интеграции стран ЦА с евроатлантическими структурами. Именно этим можно объяснить тот факт, что один из главных интересов США и ЕС в регионе – распространение идеологии и ценностей Запада – отошел на задний план. В то же самое время на передний план выдвинулись задачи, связанные, в первую очередь, с укреплением регионального сотрудничества, что, на взгляд Вашингтона, должно способствовать улучшению социально-экономического положения центральноазиатских стран и таким образом в большей степени отвечать требованиям населения региона.

В этой связи следует отметить, что администрация Д. Трампа вернула формат «C5+1» –  первый региональный формат сотрудничества, разработанный в период президентства Б.Обамы – в дискурс внешнеполитической повестки США. Данный формат предполагает объединение пяти государств ЦА и США для диалога и сотрудничества по вопросам, представляющим общий интерес. Особое внимание отводится борьбе с терроризмом и противодействию радикализации региона, что, на взгляд США, отвечает достижению общей цели, направленной на развитие внутрирегиональной торговли, расширение использования возобновляемых источников энергии, устойчивости к изменению климата.

В ходе встречи в формате «C5+1», состоявшейся в Вашингтоне в августе 2016 г., министрами государств-участниц было принято решение о реализации пяти проектов в трёх секторах: безопасность, экономические вопросы и экология за счёт средств, выделенных Конгрессом США. Размер ассигнований составил $15 млн. 12 января 2018 г. Элис Уэллс, первый заместитель помощника госсекретаря США по вопросам Южной и Центральной Азии, в ходе брифинга в преддверии встречи в формате «С5+1» заявила, что «такой формат встреч получил поддержку со стороны президента Д.Трампа».

Сегодня США заинтересованы в партнёрстве с сильной и интегрированной ЦА. В контексте своей «Стратегии по Южной Азии» США сосредоточились на создании трансграничных институтов на стыке постсоветской Центральной Азии с Южной. Так они пытаются продвигать новые возможности для стран региона. Это и интересы, связанные с экономической интеграцией, борьба с экстремизмом и терроризмом, укрепление стабильности путём усиления регионального сотрудничества, особенно приветствуются Соединёнными Штатами. Не случайно, будущее ИРА, по мнению США, заключается в тесной смычке с регионом ЦА, который должен играть определяющую роль в развитии этой страны. Таким образом, одной из главных задач США в ЦА становится объединение региона и Афганистана в одно геополитическое образование и превращение его в мост между Центральной и Южной Азией.

Главными объектами внимания США в регионе продолжают оставаться пограничные с Афганистаном страны: Таджикистан, Туркмения и Узбекистан – государства, на территории которых, по мнению Вашингтона, можно в обозримом будущем разместить свои военные объекты, что позволит осуществлять контроль за своими стратегическими конкурентами. Похоже, что США будут и впредь стремиться к максимальному использованию транзитных возможностей государств ЦА, тем самым кооптируя их в процессы постконфликтного развития Афганистана.

Таким образом, ожидать консенсуса интересов в треугольнике «Россия – США – Китай» в среднесрочной перспективе вряд ли возможно. Скорее всего, при благоприятном развитии событий сохранится достигнутый в предыдущие годы статус-кво.

Современное состояние казахстанско-американских отношений

Главный интерес для США в регионе, бесспорно, представляет Казахстан, сумевший выстроить конструктивные отношения со всеми внешними и региональными игроками. Именно Казахстан находится в центре внимания не только Госдепартамента США, но и аналитических структур. Это проявляется в многочисленных докладах различных американских мозговых центров именно по Казахстану. Самое главное, что их интересует, это вопрос о сохранении после начавшегося транзита той внешнеполитической ориентации, которую в Казахстане называют многовекторной внешней политикой. Из всех стран ЦА именно с Казахстаном у США сложились партнерские отношения, даже несмотря на участие Астаны в ЕАЭС и ОДКБ. Естественно, Белый дом заинтересован в неизменности внешнеполитического курса Астаны.

Сегодня Казахстан является посредником при решении конфликтов (Россия – Турция, атомная программа ИРИ), площадкой для урегулирования международных проблем (сирийский кризис). У Астаны сложились прагматичные отношения со всеми центральноазиатскими соседями, что укрепило её авторитет на международной арене. К тому же внешнеполитический вектор Казахстана, направленный на балансирование между основными ключевыми игроками, позволяет рассматривать его как самую «нейтральную» страну в регионе, страну, имеющую высокий уровень доверия. Именно Астана (Нур-Султан), претендующая на роль лидера в регионе, может стать яблоком раздора между США, Китаем и Россией.

В аналитических кругах США открыто говорится, что в нынешней ситуации Казахстан – лучший кандидат для сотрудничества в регионе. У этой страны есть концепция развития, ресурсы и институциональный потенциал, необходимый для более активной роли лидера и для содействия переходу ЦА на позитивную траекторию движения. У Казахстана есть серьезные достижения во внешней и внутренней политике, и, в отличие от других стран региона, он ставит себе крупные задачи на будущее. Его лидеры осуществляют искусную, сложную дипломатическую стратегию, позволяющую эффективно использовать связи с Китаем, Россией и США. Поддержка и стимулирование со стороны США могут помочь Казахстану двигаться в сторону более современной, открытой и диверсифицированной экономики. Со временем он, возможно, будет больше похож на Дубай и Сингапур – такую цель, кстати, и ставит руководство Казахстана, чем на Россию.

Основная задача США – оказать влияние на внешнеполитические позиции Казахстана, особенно в контексте усиления его участия в интеграционных проектах совместно с Россией и Китаем. Понимая то значение, которое РК имеет для России в ЦА, США в основном осуществляют наступление на эту страну пока ещё с помощью экономических механизмов. Признавая достижения Казахстана в социально-экономической сфере, Вашингтон намерен и в дальнейшем поддерживать развитие многоотраслевой экономики Казахстана в рамках Программы экономического развития и Инициативы развития государственно-частного экономического партнёрства между Казахстаном и США. Немаловажным фактором для Вашингтона остаётся и расчёт на помощь со стороны Казахстана в решении афганского вопроса.

16 января 2018 г. состоялся официальный визит Президента Казахстана Н.Назарбаева в Вашингтон. Именно президент Казахстана стал первым президентом из глав всех центральноазиатских стран, с которым встретился Д.Трамп. В ходе этого визита оба лидера обсудили расширение и укрепление стратегического партнёрства двух стран по вопросам региональной безопасности и экономического сотрудничества. Характерно, что стороны затронули вопросы всего региона ЦА. Особо отмечалось, что «Казахстан становится глобальным лидером благодаря своей принципиальной позиции по вопросам нераспространения, внешнеполитическому курсу, отношению к безопасности в регионе».

По итогам визита было решено продолжить диалог, предусматривающий развитие экономической диверсификации, являющейся приоритетом для казахстанского правительства. Были также согласованы позиции по оказанию помощи в создании более благоприятных условий для частных инвестиций. Поэтому отнюдь не случайно в настоящее время особое внимание уделяется экономическим связям обеих стран – сегодня инвестиции таких крупнейших американских компаний, как «Шеврон», «ЭксонМобил» и др., в Казахстан исчисляются многими миллиардами долларов, и есть все основания полагать, что их размеры со временем будут только увеличиваться.

Выступая в Сенате в преддверии своего визита в регион в начале 2019 г., командующий Центральным командованием вооруженных сил США генерал Дж.Вотел заявил, что США планируют нарастить поставки вооружения в страны ЦА, чтобы вытеснить с этого рынка другие страны, прежде всего, РФ и Китай. Говоря о сотрудничестве Казахстана и США, он назвал его «продуманным и долгосрочным». «Соединенные Штаты помогают республике осуществлять реформы, например, в плане подготовки офицерского состава и внедрения профессионального военного образования». За океаном высоко оценивают участие Казахстана в проектах, направленных на поддержание экономики и социальной стабильности в Афганистане. «США планируют в текущем году расширить партнерство, чтобы уменьшить влияние на Казахстан его географических соседей – России и Китая».

Сегодня США в своём стремлении реализовать стратегию в отношении Южной и Центральной Азии в целом, а также урегулировать ситуацию в Афганистане в частности, пытаются создать все условия, чтобы полностью или частично (в зависимости от ситуации) переложить решение этих задач на плечи ключевых лидеров Центрально-Азиатского региона – Казахстана и Узбекистана. При этом одной из главных задач США становится обеспечение регионального сотрудничества между странами ЦА в качестве фундамента для поддержания будущей стабильности.

Вашингтон считает, что растущий экономический потенциал и ключевая роль стран региона в качестве транзитного центра для торговли между ЕС и Китаем, делают их важными партнёрами для американского бизнеса в рамках реализации проекта «Нового Шёлкового пути», который должен связать ЦА с Афганистаном и Пакистаном в контексте заявленной Вашингтоном задачи усиления региональной интеграции. В настоящее время проект всё ещё остается на бумаге. Это связано как с финансовой неготовностью США поддержать столь далеко идущие планы, так и с отсутствием (в силу разных причин) единого стремления стран-участниц к региональной экономической интеграции.

Существует также определённый скепсис, связанный с его успешной реализацией и не только в контексте обеспечения безопасности в регионе. Есть понимание, что на проект будут неизбежно оказывать влияние и такие факторы, как отсутствие инфраструктуры, высокие таможенные сборы, а также и то, что эффективность «Нового Шёлкового пути» будет определяться существующими экономическими интересами в регионе. Имеются серьёзные опасения относительно того, что данная инициатива Вашингтона может вступить в противоречие с аналогичной инициативой Пекина – «Один пояс – один путь».

В рамках этого проекта Казахстан уже сегодня стал важным транспортным евразийским хабом, к нему вплотную подтягивается Узбекистан. Это в значительной степени объясняет активизацию политики США на центральноазиатском направлении, и не исключено, что Вашингтон будет пытаться блокировать китайский проект любыми способами – ведь в долгосрочной перспективе политика Пекина в регионе может привести к вытеснению оттуда Соединённых Штатов.

Сегодня Вашингтон заинтересован в том, чтобы ЦА не стала убежищем для радикальных исламских боевиков. Оказывая помощь в сфере безопасности, США должны осознавать, что серьёзную проблему для региона представляет не столько терроризм, сколько распространение исламского экстремизма. В этой связи надо учитывать и то, что экстремистская угроза пока ещё в значительной степени блокируется правительствами стран ЦА и потому не представляет особой опасности. Куда более серьёзную угрозу представляет дальнейшее обострение отношений между центральноазиатскими странами.

Оно может быть вызвано как межэтническими распрями, так и непредсказуемыми последствиями, порождёнными сменой власти в одном из этих государств, а также становящимися год от года всё более ожесточёнными спорами из-за доступа к водным ресурсам. Тем не менее, проникновение радикальных организаций в ЦА может стать серьёзной угрозой стабильности и безопасности в регионе, поэтому, на взгляд США, помощь странам ЦА способна нейтрализовать угрозу исламского экстремизма.

Таким образом, в настоящее время государства ЦА сталкиваются с быстро меняющейся внешнеполитической обстановкой, что может создать для них как новые проблемы, так и новые возможности. Для использования этих возможностей с максимальной эффективностью страны региона должны обеспечить качественное государственное управление и углубить процесс региональной интеграции, выстраивая при этом чрезвычайно сбалансированную внешнюю политику в отношении основных игроков.

Казахстан на протяжении всей постсоветской истории находится под угрозой оказаться объектом специфических методов американской внешней политики. США в целях реформирования внешней политики в сторону подчиненности и управляемости прибегают в этноконфессиональной сфере к применению таких методов (на примере Сирии):

– искусственное провоцирование и стимулирование религиозных разногласий;

– подогревание традиционных конфессиональных противоречий;

– углубление этно-региональных проблем;

– затормаживание решения других конфликтов.

В качестве наступательных принципов деятельности США используют:

– легитимацию перед мировым общественным мнением и гражданами США путем выработки ежегодных докладов о свободе вероисповедания и состояния прав человек в соответствии с законом «О международной свободе вероисповедания», принятого Конгрессом США в ноябре 1998 г. и присвоения себе права самостоятельно избирать «международных нарушителей» в религиозной сфере, принятия к ним ими же выбранных мер воздействия;

– навязывание нетрадиционных для восточных обществ религиозных или социально-политических нововведений, игнорирующих традиционный уклад жизни, но приводящих к обострению внутриполитических конфликтов внутри тех или иных государств;

– манипулирование общественным сознанием на международном уровне с «правом на самоопределение», когда право на самоопределение народа игнорируется в пользу права на самоопределение отдельных меньшинств;

– информационное акцентирование на ошибках в национальной политике страны для целенаправленного разжигания национальной и религиозной розни между отдельными людьми, группами, партиями;

– избирательность экономической, военной, информационной и внешнеполитической поддержки определенных этноконфессиональных партнеров в ходе конфликта;

– предоставление некоторым из них социально-политических и экономических привилегий и преференций;

-– широкомасштабную поддержку оппозиции законным властям.

Данная методика и ее знание важны и для Казахстана, т.к. они могут быть применены и против РК, а также других государств ЦА.

Политический багаж американского присутствия в Центральной Азии и Казахстане

Администрация Д.Трампа располагает достаточно солидным наследством в форме возможностей оказания политического влияния через разнообразные инструменты воздействия. Администрации У.Клинтона, Дж.Буша-мл., Б.Обамы, хотя и не всегда последовательно, но целенаправленно имплантировали в регионе различны институты «мягкой силы» для создания такой среды, в которой Вашингтон мог бы оказывать свое влияние на политические процессы в каждой из республик.

При этом американские стратеги исходили из того, что Центральная Азия и собственно Казахстан имеет высокую, может быть даже недооцененную стратегическую ценность для США, что объясняется его объективными характеристиками. ЦА расположена практически в географическом центре Евразийского материка. Протекающие здесь процессы затрагивают интересы основных международных конкурентов США и многих крупных региональных держав. Воздействие на болевые точки региона открывает самые разнообразные возможности для влияния на положение дел в соседних странах. Отсюда с можно заключить, что ЦА, если и выпадет из фокуса американской внешней политики, то в будущем будет неизбежно вновь и вновь в него возвращаться, а США (хотя это официально и отрицается) будут играть здесь роль оппонента континентальным державам, аналогичную той, что ранее имела Британская империя.

По мнению ряда российских экспертов, усилия США в ЦА сосредоточены на нескольких направлениях. Они включают:

– военное проникновение в каспийский регион, где корпорации из США ведут разработку нефтяных месторождений;

– создание в Центральной Азии профессиональных подразделений по стандартам НАТО, способных участвовать в совместных операциях с Альянсом за рубежом;

– стимулирование реформы местных ВС по западному образцу, внедрение американской военной техники и доктрины, предусматривающей переход к созданию высокомобильных частей оперативного реагирования.

Повышенное внимание Вашингтон уделяет каспийскому направлению, мотивируя это необходимостью защиты нефтяных промыслов от терроризма. Позиция Казахстана относительно программы «Каспийский страж» заключалась в том, что ее реализация возможна, но для этого необходимо согласие РФ. Это отдалило перспективу старта масштабного проекта Пентагона в районе Каспийского моря. Однако, используя традиционные инструменты (шантаж и «выкручивание рук»), Вашингтон добился в 2017-18 гг. согласия Астаны на активизацию своей военно-транспортной активности с прицелом на создание полноценной базы нас Каспии.

Ключевым вектором экономической стратегии США в ЦА стала борьба с российским интеграционным проектом. Белому дому не удалось предупредить создание в 2010 г. Таможенного союза России, Казахстана и Белоруссии в декабре 2012 г. и основание ЕАЭС в 2015 г. При ограниченном уровне торговых связей такое навязчивое стремление США вмешиваться в процессы региональной экономической интеграции в ЦА может объясняться только одним – интересами геополитического сдерживания РФ. ЦА находится на периферии экономических интересов США. С регионом поддерживаются ограниченные торгово-инвестиционные отношения, сконцентрированные в основном вокруг добычи нефти в Казахстане.

Главными инструментами американской экономической политики выступают инфраструктурное (прежде всего, трубопроводное) планирование, программы МФИ, гранты для осуществления либеральных реформ, санкции. Основной вывод состоит в том, что стратегия США при этом сосредоточена не столько на расширении собственных экономических связей, сколько на задачах геополитического сдерживания России и Китая. Белый дом продвигает транзитные коридоры и интеграционные планы, альтернативные предложениям Москвы и Пекина и призванные снизить их влияние на экономику ЦА.

Под принудительную экспансию выстроен сам внешнеполитический аппарат США, отработаны алгоритмы насаждения своей воли. К числу «тайных операций» отнесены пропаганда, экономическая война, саботаж, антисаботаж, диверсии и эвакуации,

подрывная деятельность, помощь подпольным движениям и др. Попав в орбиту внешнеполитических интересов США, ЦА также была вынуждена испытать на себе эту неприятную специфику американской внешнеполитической доктрины.

Казахстан по-прежнему остается в Центральной Азии той республикой (наряду с Кыргызстаном), где американские политтехнологи располагают самым разнообразным набором инструментов для манипуляции общественно-политическими процессами, включая разветвленные институты «мягкой силы». Свои представительства разместили формально негосударственные, но на деле тесно связанные с правительством США и софинансируемые из госбюджета распорядители американских грантовых средств.

Второй эшелон системы образуют транснациональные западные НПО. Они устроены на сетевых принципах. На этом уровне оседает основная часть средств, выделяемых на программы «демократизации», и ведется работа по поиску, привлечению к сотрудничеству и руководству местными гражданскими активистами. Как правило, каждая из них придерживается определенной специализации. На нижней ступени описываемого механизма расположились местные некоммерческие организации, которые учреждаются гражданами государств ЦА и занимаются исполнением проектов «на земле». Это наиболее многочисленная прослойка, хотя средства до нее доходят лишь частично.

В  Казахстане конкуренцию зарубежным грантам составили программы государственного социального заказа и единый государственный оператор по финансированию НКО.

Американская публичная дипломатия, которая активно работает в регионе после распада СССР, является важным инструментом достижения не только региональных, но и глобальных целей США. Несмотря на определенное ослабление значимости центральноазиатского направления в американской внешней политике на современном этапе, набирающая в ЦА силу российская публичная дипломатия, а также

усиление там влияния Китая, вынуждают американцев искать варианты публично-дипломатического реагирования для удержания своих позиций в этом важном с точки зрения геополитики и энергоресурсов для них регионе.

Высокую активность американских НПО в сфере региональной публичной дипломатии США объясняют необходимостью борьбы с российской пропагандой и информационной агрессией в Центральной Азии, на которые до последнего времени, согласно данным ежегодного отчета по публичной дипломатии и международному вещанию США выделялись дополнительные средства. Нельзя сказать, что усилия США по, как они утверждают, демократизации ЦА приносят непосредственные политические дивиденды, не стоит переоценивать и общую эффективность американской публичной дипломатии в достижения этой цели.

Однако задачи, решаемые с помощью средств публичной дипломатии, носят долгосрочный, стратегический характер, тесно связанный с вопросами закрепления американского присутствия в центре евразийского континента. Поэтому американская сторона не только не прекращает профильную работу, но, наоборот, наращивает ее и, скорее всего, не откажется от большинства непопулярных установок на этапе 2016–2020 гг., несмотря на все нюансы политической риторики администрации Д.Трампа.

Тем не менее, акторы публичной дипломатии США активно работают с молодым поколением граждан центральноазиатских стран, для которого изучение английского языка нередко включено в число важнейших приоритетов. Американские центры, уголки и образовательные программы предлагают весьма интересные варианты изучения языка и применения приобретенных знаний. Выпускники американских вузов и участники обменных программ выделяются хорошей предметной подготовкой и социальной активностью. Как правило, они трудоустраиваются в западных НПО, а их знания местных обычаев, традиций, особенностей менталитета и стереотипов помогают в повышении эффективности американской публичной дипломатии в регионе. Выделяясь к тому же повышенной политической активностью, этот контингент представляет собой одновременно продукт и стратегический ресурс публичной дипломатии США, которые могут быть востребованы для достижения самых разнообразных внешнеполитических установок.

США сейчас намерены укрепить в регионе свое политическое, культурное и гуманитарное присутствие. Изучение английского языка, посыл добровольцев Корпуса мира (не важно, чем они будут там на самом деле заниматься), проведение бизнес-семинаров и принятие в США делегаций из стран ЦА на всех уровнях, открытие специализированных школ и курсов по изучению практики современного бизнеса – все это этапы большого пути, который США, несмотря на удаленность Центральной Азии от них, намерены с далеко идущими планами в ближайшие пять-семь лет настойчиво реализовывать.

Стремясь к достижению региональных целей в ЦА, публичная дипломатия США неизбежно становится инструментом реализации целей глобального уровня, таких как сдерживание влияния России и Китая. Учитывая ее мягкость, завуалированность (если соответствующий комплекс мероприятий проводится с использованием независимых американских НПО) и гибкость, которыми она отличается от традиционной государственной дипломатии, значение этого инструмента стратегии США в ЦА в среднесрочной перспективе будет только возрастать.

Публичная дипломатия США в постсоветской ЦА не ограничивается разъяснением целей и мотивов внешней политики своей страны, созданием ее благоприятного имиджа и работой по налаживанию сотрудничества между народами. Она является системным продолжением внешней политики этого государства. В этом качестве она будет конкурировать с набирающей силу российской публичной дипломатией, что будет вести к обострению противостояния мягких сил РФ, США и КНР в ЦА в ближайшей перспективе.

В общем и целом выстроенная за два с половиной десятилетия система охватывает самые разнообразные сферы общественной и государственной жизни ЦА. Правозащитные объединения служат элементом протекции деятелей оппозиции и постоянного давления на национальные правительства. Вашингтону удалось создать крепкие позиции в центральноазиатском информационном поле. Помимо этого США финансируют, а следовательно, влияют на редакционную политику множества местных «независимых» СМИ. Другой вектор – образование. Начиная с 1990-х гг. в ЦА развернута сеть высших учебных заведений, оказывающих образовательные услуги по западным стандартам. В ЦА действует 13 центров, имеющих такой официальный статус (больше всего – в Казахстане).

Таким образом, американский истеблишмент не скрывает свою цель – глобальное доминирование США. Для ее достижения он считает допустимым вмешиваться во внутренние дела других государств вплоть до принудительной смены национальных правительств. Среди инструментов укрепления американского господства фигурирует «мягкая сила», которая в теории описывается как культурная экспансия, но на практике применяется как механизм манипуляции массовым общественным сознанием.

Наконец, действуя в традиционном для себя стиле, американская сторона накрыла регион разветвленной сетью НПО, СМИ, образовательных учреждений и интернет-групп, вовлеченных в манипуляции общественно-политическими процессами.

В такие переломные моменты хорошо различимы сильные и слабые стороны американской внешней политики. Ее безусловными преимуществами остаются:

– четкий приоритет собственных национальных интересов;

–умение мобилизовать для решения своих задач союзников;

– адаптация к дипломатической работе современных социальных, коммуникационных и цифровых технологий;

– и, конечно, ясный идеологический посыл, привлекательный для многих иностранных граждан, несмотря на разительное расхождение либеральной риторики с реальными делами, которые она маскирует.

К числу слабых мест американского курса эксперты относят:

– межпартийную и межведомственную конкуренцию в США, накладывающую отпечаток на международные отношения;

– расточительное обращение с материальными ресурсами, которые даже для первой в мире экономики не являются безграничными;

– игнорирование, порой демонстративное, азиатских культурных и политических традиций, хотя многим американским специалистам известно, что, например, проекты популяризации гомосексуальных отношений плохо воспринимаются в патриархальном восточном обществе;

– чувство собственного превосходства и исключительности, что не только порождает стремление к мировой гегемонии, но и притупляет восприятие действительности.

США неуклонно сворачивали видимое присутствие в странах ЦА в силу нескольких факторов. Среди них стоит отметить стратегический уход из региона, ограниченную активность американских компаний (которая сегодня еще больше снизилась из-за уменьшения потребности в каспийской нефти и газе и постоянного откладывания разработки нефтегазового месторождения в Кашагане) и отсутствие крупных инвестиций.

Американская аналитика в последнее время исходит из предположения, что значительные геополитические изменения и нестабильная ситуация в среднеазиатских государствах создают предпосылки для усиления соперничества США с Россией и Китаем за влияние в регионе. В то же время ЦА становится все менее восприимчивой к американскому влиянию и программам по «распространению демократии». Исходя из этого, эксперты предлагают администрации Д.Трампа адаптировать свою региональную политику к сложившимся условиям, и скоординировать цели Вашингтона в ЦА с его ресурсами. Указывается, что прежний подход с его чрезмерными обещаниями, постановкой амбициозных, но нереалистичных задач ведет лишь к взаимному раздражению и вызывает в регионе дальнейшее разочарование в США.

Основания для пересмотра политики США, согласно аналитическим выкладкам американских стратегов, выглядят следующим образом.

По мере сокращения военного присутствия США в Афганистане значение ЦА как «ворот» в эту страну в стратегических расчетах Вашингтона тоже будет уменьшаться. Первые 25 лет своей независимости страны ЦА были ориентированы на Запад. Сегодня Центральная Азия движется в ином направлении. В регионе происходит крупный геополитический сдвиг, результатом которого станет ослабление связей с Западом и усиление роли Китая. В обозримом будущем главными партнерами ЦА в сфере политики, экономики и безопасности будут Пекин и Москва: это связано с преобладающим экономическим влиянием КНР в регионе и остаточным присутствием РФ.

Эти изменения вызовут сокращение присутствия и влияния Америки в регионе и усложнят задачу по превращению центральноазиатских стран в демократические государства с рыночной экономикой, связанные друг с другом региональной экономической интеграцией. В этих новых условиях реализация важных для Вашингтона задач потребует значительных изменений в политике США.

Вашингтон не может не осознавать, что как у России, так и у Китая, помимо географических преимуществ, имеются куда более значительные интересы в отношении этого региона. Сегодня США в целом пока ещё используют экономические рычаги на пути продвижения своей политики в регионе. Однако не исключено, что такая ситуация может измениться, и, в случае необходимости, Вашингтон будет решать вопросы безопасности любыми средствами, необходимыми для того, чтобы удержаться «на плаву» и не сдавать своих позиций таким ключевым игрокам в ЦА, как Россия и Китай. Таким образом, в настоящее время здесь полным ходом идёт процесс, связанный с масштабной перегруппировкой сил, представленных Китаем, РФ и США.

Однако в нынешних  (в 2016–2019 гг.) условиях место ЦА в американской повестке относительно ослабевает. На это обстоятельство влияют как снижение ассигнований на оборонную сферу и помощь иностранным государствам, так и обострение международных конфликтных ситуаций, которые представляют более значительный интерес для США. Разумеется, США не уйдут из региона, но им придется определиться с приоритетами различных стратегических целей. По этому вопросу в среде американских экспертов и практиков существуют серьезные разногласия.

В этом контексте необходимо отметить, что в области поддержания безопасности в ЦА роль России сегодня выгодно отличается от позиции всех остальных ключевых игроков в регионе. Особое внимание России к ЦА в целом обусловлено не только наличием исторических и культурных связей со странами региона, но и непосредственным интересом в обеспечении безопасности и стабильности в граничащих с РФ государствах, к которым относится и Казахстан. Одним из ключевых внешних рисков как для РФ, являющейся стратегическим союзником Казахстана, так и для самого Казахстана, имеющего общую границу с Россией, становится рост популярности радикального ислама. Возможность радикализации ислама в регионе – вызов и для России. Не случайно, Казахстан ставит проблему радикализации ислама на одно из первых мест в списке угроз, способных кардинально изменить ситуацию в стране.

НАТО в качестве инструмента политики США

Позиция НАТО прямо коррелирует с американскими подходами. Для североатлантического альянса кооперация с республиками ЦА – это доступ к стратегическому региону пересечения интересов мировых и региональных держав (России, Китая, Индии, Ирана, Турции), использование логистического и экономического (сырьевого) потенциала Центральной Азии, решение антитеррористических проблем в национальных интересах государств – членов организации.

После крымского референдума сотрудничество Казахстана и НАТО, налаженное в начале 1990-х гг., продолжило динамично и планомерно развиваться. Риторика официальной Астаны относительно украинской проблемы и крымского вопроса была выдержана в нейтральных тонах. Астана, сохраняя внешнюю беспристрастность, опосредованно поддержала линию Москвы. Казахстан сотрудничает с НАТО, руководствуясь принципом внешнеполитической многовекторности, оставаясь в то же время ключевым игроком российских геостратегических проектов – ОДКБ и ЕАЭС.

Главными целями казахстанско-натовского сотрудничества являются получение финансовой и технологической помощи от Запада, создание при содействии зарубежных партнёров военной инфраструктуры и совместных производств, повышение профессионального уровня Вооружённых сил РК, а также уравновешивание российского влияния в военно-политическом и военно-техническом секторах.

Правовую базу участия Казахстана в программах НАТО в настоящее время составляют соглашение ноября 2012 г., заключённое на период с 2012 по 2017 г. и уточнённое в марте 2016 г., а также новые договорённости (на 2018-2022 гг.), достигнутые в июле 2017 г. При этом в действующих программных документах Астаны НАТО не отводится приоритетная роль. Военная доктрина РК, утверждённая президентским указом в сентябре 2017 г., упоминает североатлантический альянс лишь единожды в контексте участия РК совместных учениях с государствами – членами ОДКБ, ШОС, НАТО для обмена опытом в вопросах планирования, проведения и всестороннего обеспечения антитеррористических операций и операций по поддержанию мира. Хотя в СМИ летом 2017 г. активно муссировалась информация относительно вероятного открытия американо-казахстанского военно-морского учебного центра на базе порта Актау, в нынешних условиях нет никаких оснований полагать, что Казахстан готов пойти на нарушение договорных обязательств в рамках ОДКБ.

Однако взаимодействие Казахстана с НАТО в военно-технической области лишено системного и регулярного характера (в отличие от контактов с Россией) и строится на двусторонней основе. В сфере же подготовки кадров казахстанско-натовские контакты развиваются значительно успешнее. В целом образовательные контакты республики наиболее активно развиваются с США. Высокая интенсивность военно-образовательной кооперации Астаны и альянса пока уравновешена тесными российско-казахстанскими контактами в этой области. Российские дипломы высшего командования ВС РК – важнейшее преимущество России.

Тем не менее, участие американцев в обучении таких лиц в РК вместе с недолговременной выездной подготовкой в США укрепляют влияние Вашингтона в военно-образовательном секторе республики. Запад получает доступ к кадрам, которые скоро будут определять военно-политическую линию Казахстана, воспитывая профессионалов по зарубежным стандартам, свободно владеющих иностранными языками и лишённых симпатии к России.

Меньших успехов кооперация с альянсом достигла в области миротворчества. несмотря на финансовую, техническую и организационную помощь США в развёртывании КАЗБРИГ, американцам не удалось добиться участия казахстанского подразделения в военных операциях в Афганистане. Казахстанское общество вслед за властью не выражает устремления в НАТО. Большинство казахстанцев подобный сценарий считают невероятным. Евроатлантическая тематика (в отличие, например, от евразийской, российско-казахстанской) не входит в число ключевых трендов медиа-пространства республики. Однако в среде экспертов, придерживающихся оппозиционных взглядов, натовский вектор рассматривается в качестве альтернативы углублению военно-политического сотрудничества с Москвой. Причём такие призывы усилились на фоне украинского кризиса. Большинство СМИ так же, как и общественность РК, не поддерживают подобный сценарий, расценивая присутствие вооружённых сил США и НАТО в качестве угрозы стабильности в республике и регионе.

Таким образом, в казахстанском обществе при преобладающей поддержке текущего внутри и внешнеполитического курса Президента Н.Назарбаева сформировалось устойчивое критическое восприятие чрезмерного сближения Казахстана с НАТО. Альянс нередко ассоциируется с угрозой независимости внешнего курса страны. В то же время общественность относится с пониманием к инициативам нынешнего руководства, развивающего некоторые направления кооперации с блоком в интересах республики.

Наибольших успехов сотрудничество РК с альянсом достигло в кадровой подготовке. Достаточно интенсивное и разнообразное военно-политическое сотрудничество в формате регулярных взаимных визитов, конференций, симпозиумов на разных уровнях (в том числе на высшем) предоставляет широкие возможности для активизации кооперации в той или иной области при наличии необходимой политической воли.

Таким образом, к основным факторам, обусловливающим курс руководства постсоветских республик на сближение с НАТО, можно отнести стремление иметь канал взаимодействия с Западом, и особенно США, надежду получить финансовую, военно-техническую и другую практическую помощь, потребность разрешить проблемы безопасности (контрабанда наркотиков, нелегальная миграция, организованная преступность и т.д.) и территориальные конфликты, провести реформы вооружённых сил, облегчить вступление в ЕС. В то же время инициатива сотрудничества, определение его содержания и форм принадлежит НАТО. Власти постсоветских республик могут лишь выбирать предлагаемые программы в соответствии со своими внутри- и внешнеполитическими приоритетами и при условии выполнения требований, предписанных альянсом.

Продвижение НАТО на постсоветском пространстве свидетельствует как о слабости интеграционной политики России, так и об отсутствии у неё в новой реальности четкой стратегии в отношении альянса и его инициатив. Потеря в 2014 г. Украины, по сути, переместила актуальность евразийского интеграционного проекта в будущее, но при этом остро поставила вопрос о пределах и потребности диалога с НАТО.

Интересы и противоречия РФ с США

В начале легислатуры администрации Д.Трампа в конце 2016-начале 2017 гг. интересы США в отношении РК выглядели следующим образом. По мнению американских стратегов, фактор, который может повлиять на развитие Казахстана на глобальном уровне это траектория США. В то время как США находится далеко географически, Америка будет оставаться ведущей и, возможно, единственный в мире сверхдержавой до 2041 года. Следовательно, общий уровень глобального участия Америки, в частности его интересы к Центральной Азии, во многом будет формировать глобальные и региональные условия на ближайшие 25 лет. Как показали последние два десятилетия, Америка может оказать решающее влияние, присутствуя в регионе; если нет, его отсутствие также существенно повлияет на формирование международной среды Казахстана. С точки зрения ЦА, насущный вопрос заключается в том, что  является ли внимание Америки на этот региона в первом десятилетии и в течении половины независимости Казахстана аберрацией; или ли же аберрацией является отвлечение Америки от региона с 2008 года.

В ближайшее десятилетие, прогнозируют стратеги США, Америка вернет свою глобальную роль, что, по мере необходимости, будет включать в себя более активное участие в ЦА. Этот регион, как место пересечения крупнейших держав Евразии, и как группа мусульманских сообществ со светскими государствами, в долгосрочной перспективе вряд ли сможет избежать внимания Запада. Участие Америки будет иметь решающее значение для Казахстана, потому что, как будет показано ниже, Европа сама по себе не в состоянии восполнить пробел и обеспечить баланс России и Китая.

Эти эксперты критически оценивают перспективы России в регионе в отношении Казахстана в частности. С учетом экономических факторов в общей картине, российская зависимость от углеводородов также угрожает ее способности создать своего рода жесткую, и иногда даже агрессивную глобальную державу, к которой стремится президент В.Путин. На самом деле, более вероятно, что с учетом этих демографических и экономических реалий, Россия будет подвергаться серьезным потрясениям или будет вынуждена переоценить свою идентичность и пересмотреть свои подходы в отношении соседей. Для Казахстана это означает существенную степень неопределенности. Однако если страна способна управлять своими взаимоотношениями с РФ в краткосрочном периоде, то перспектива, что РФ полностью признает суверенность и независимость Казахстана, и будет найден долгосрочный модус вивенди, выглядит относительно хорошо.

Российские специалисты придерживаются противоположной точки зрения. Они резонно констатируют, что разрыв во влиянии на ЦА между Россией и США продолжает расширяться не в пользу Америки. Вашингтон утрачивает свой статус в этом регионе и фактически вытесняется во второй эшелон стран по силе влияния в ЦА. «Большая игра» в регионе сегодня фактически ведется между Россией и Китаем, и эти страны, как представляется, нашли нужный баланс влияния, которое они оказывают на ЦА. Местные режимы сомневаются в приверженности США интересам данного региона с учетом того, что Вашингтону приходится энергично действовать на других театрах мировой политики, и они чувствуют, что американцы отдали лидерство в этом регионе Москве и Пекину.

Очень важными для всего региона ЦА будут оставаться и политические расклады, которые правительство США намерено осуществлять в отношении России и Китая. На российском направлении со стороны Вашингтона все остается не только без перемен к лучшему, но и многие санкции будут становиться все жестче и предметнее. Никаких переговоров о нормализации отношений с Москвой в американском руководстве не планируется, и эту принципиальную тенденцию надо принимать как данность.

Здесь надо упомянуть о том, что подобные наблюдательные функции за теми, кто будет нарушать антироссийские санкции в странах ЦА, призваны осуществлять торговые представительства США в этих государствах. Но если в Казахстане такие люди в посольстве Соединенных Штатов есть, то, к примеру, по Узбекистану тамошние торгово-экономические и деловые вопросы курирует сотрудник посольства США в Турции.

Соответственно, все те контракты, которые с Россией по торгово-экономической и иной линии имеют страны ЦА (особенно Казахстан и Кыргызстан, которые входят в Евразийский союз) могут быть подвержены американскому давлению, включая и финансовое. Вместе с тем у стран ЦА имеется немало весьма эффективных лазеек, с помощью которых они даже самые жесткие антироссийские санкции смогут обходить.

Москва внимательно следит за любыми действиями США в регионе, но не чувствует себя так неуютно, как в странах Южного Кавказа или в буферных странах, разделяющих Россию и Европу. Вашингтон также не способен должным образом учитывать влияние мягкой силы России.

Тем не менее, у Москвы и Вашингтона может быть гораздо больше общих интересов в регионе, чем официально признается. Если выстроить их в порядке важности и приоритетности, то обе страны выражают озабоченность следующими факторами:

– по поводу потенциального воздействия пропаганды «Исламского государства» на мусульман ЦА Москва и Вашингтон склонны переоценивать роль граждан ЦА, уехавших воевать в Сирию. Для РФ это более насущная проблема, чем для США, с учетом того, сколько жителей Северного Кавказа и других граждан РФ сегодня воюет в Сирии;

– оба геополитических игрока беспокоятся по поводу риска политической дестабилизации в ЦА, несмотря на совершенно разное отношение к местным режимам. Плавная передача власти в Узбекистане после смерти И.Каримова, как представляется, дает Москве больше поводов верить в способность местных правительств поддерживать стабильность в своих странах. Подобное отношение Москвы сильно отличается от взглядов США на характер и способности местных режимов;

– обе державы надеются на успешное завершение процесса примирения в ИРА. Они верят, что удастся избежать нового витка военного противостояния, поскольку военный конфликт может со временем перекинуться на соседние страны. Но РФ особо не беспокоит политический характер следующего правительства ИРА, тогда как США более чутко относятся к сохранению насаженных им институтов после 2001 года;

– обе страны хотели бы видеть более эффективной борьбу с наркоторговлей в регионе, но по-разному относятся к проблеме коррумпированности органов государственной власти.

В целом, как Россия, так и Китай являются геополитическими соперниками Америки. В обо­зримой среднесрочной перспективе более вероятно, что США будут воспринимать Россию в качестве своего главного соперника, в то время как американское отношение к Китаю является смешанным. Развитие Китаем инфраструктуры в ЦА благоприятствует большей много­полярности в геополитике региона, что, в свою очередь, служит целям США. В то же время Америка обеспокоена и тем, что ЦА переходит в руки Китая.

В этой связи следует упомянуть формат «С5+1»,  который основан на ранее разработанной стратегии Вашингтона «Новый шелковый путь» и имеет те же задачи, что и китайская инициатива – «Экономический пояс нового шелкового пути», появившаяся в 2014 году. Суть американской стратегии состоит в том, чтобы помочь региону интегрироваться в мировую экономику через развитие инфраструктуры, повышение конкурентоспособности экономик, привлечение инвестиций и реализацию новых программ, в частности, по изменению климата, в т.ч. проект «Умная вода». При этом Вашингтон преследует одновременно несколько целей. Первое – это экономика и то, как экономически можно соединить ЦА с более обширным регионом и с США; второе – это окружающая среда и решение проблемы изменения климата; и третье – это безопасность с особым упором на угрозу терроризма и вопросы стабильности в Афганистане.

США не имеют ясной стратегии в отношении Центральной Азии, однако, постепенно уходя из Афганистана, американцы не могут позволить себе роскошь полностью забыть о ЦА, бывшей для них тыловой базой и политическим инструментарием во время военной операции «Несокрушимая свобода». США – в отличие от Китая – ничего конкретного предложить странам ЦА не могут – ни с точки зрения прямых инвестиций, за исключением тех, что делаются в казахстанский энергосектор, ни с точки зрения безопасности. Очевидно, что прямое присутствие американцев в регионе в военно-политической сфере будет сильно раздражать Москву. США ставку делают в итоге на многосторонних отношениях, пытаясь найти точки давления в каждой из стран и определяя приоритеты в отношениях с каждой из них.

Для США на первый план вышли вопросы тылового и логистического обеспечения своих войск в Афганистане, а также снижения конфликтности во взаимодействии с исламским миром. В мае 2018 г. Казахстан подписал закон о ратификации протокола о внесении изменений в соглашение между правительствами РК и США, предусматривающего создание новых пунктов пропуска для железнодорожного транзита специальных грузов и сопровождающего персонала США в Афганистан. Транзит будет осуществляться из Азербайджана через каспийские порты Актау и Курык. Однако для реализации этого закона, в силу географии, необходимо участие Узбекистана. По сути, действия Астаны означают начало реализации плана США по созданию маршрута через Азербайджан, Казахстан и Узбекистан, который должен стать альтернативой маршруту через Пакистан.

Основные вызовы реализации стратегии и политики США в регионе представляют во-первых, ШОС как платформа российско-китайского сотрудничества может стать в будущем серьёзной силой в сердце Евразии. Во-вторых, наличие двусторонних связей с государствами региона в военно-политической области и ключевая роль Москвы в ОДКБ могут стать реальным инструментом обеспечения региональной безопасности в связи с угрозой межэтнических и внутриполитических конфликтов в регионе. Укрепляет позиции РФ в регионе и создание в 2009 г. КСОР ОДКБ, в задачи которых входит отражение агрессии и проведение специальных операций по борьбе с терроризмом.

Поэтому в странах ЦА ситуация сегодня гораздо стабильнее, чем, например, в Афганистане и Пакистане. В то же время и в РФ, и в США полагают, что стабильное будущее Афганистана зависит от дальнейшей помощи среднеазиатских государств. Точно так же, как стабильность Средней Азии зависит от успеха в подавлении воинствующих экстремистов в Афганистане. Таким образом, Соединённым Штатам не следует игнорировать роль России в обеспечении безопасности региона: опасности межэтнической и внутрирегиональной напряжённости никуда не делись.

Укрепляют позиции России в ЦА и негативное отношение местного населения к усилению позиций в регионе Китая. По мнению политологов, стратегия Москвы состоит в том, чтобы выстроить ситуацию, в которой бывшие партнёры, а ныне соперники (и прежде всего США) будут вынуждены признать интересы России в сфере безопасности – причём так, как их определяет Кремль, а не Вашингтон, – и значимость России как великой державы, с которой нужно считаться на мировой арене. Вопрос о том, насколько способна Москва справиться с решением этой задачи, всё ещё остаётся открытым, однако такая вероятность существует.

В настоящее время уже можно говорить о некоторой трансформации практически всех стран, входивших в состав СССР. За годы формирования своей государственности каждая бывшая советская республика в той или иной степени превратилась из объекта мировой политики в субъект, имеющий свои собственные приоритеты в области внешней политики. К тому же, похоже, сегодня сохранение курса многовекторности всех стран постсоветского пространства в целом, и центрольноазиатских стран в частности, в основе чего лежит балансирование между ключевыми игроками, представляется крайне проблематичным и отступает на второй план, в то время как на передний выходят конструктивность и прагматизм. Это, пожалуй, главное, что необходимо учитывать и Москве, и Вашингтону как в контексте американо-российского противоборства на этом направлении, так и при выстраивании своей политики на двусторонней основе с каждой из стран региона.

В этой ситуации, как представляется, Москва должна продолжить курс на расширение и углубление евразийской экономической интеграции – один из главных ее приоритетов, который в настоящее время под воздействием политической конфронтации с Западом, а также в связи с экономическим кризисом, отошёл на задний план. Москве также необходимо сделать главный упор на формирование максимально позитивного образа России как выгодного экономического партнёра, гаранта политической стабильности, страны с высоким политическим и экономическим потенциалом.

Что нас ожидает

Политика администрации Д.Трампа в отношении ЦА и Казахстана формируется в контексте текущих интересов и приоритетов США на мировой арене, ограничений финансирования Пентагона и помощи иностранным государствам, в конкуренции с другими проблемами, требующими внимания властей США. Ряд кризисов, разразившихся в это же время в других регионах, вытесняет «среднеазиатскую тему» из западной геополитической повестки дня. Кампания против ИГИЛ в Сирии и Ираке, кризис на Украине, гражданские войны в Северной Африке, вступление в действие соглашения с Ираном и противостояние России и Китаю намного превосходят по значению события в регионе, который не рассматривается Вашингтоном в качестве источника прямых угроз безопасности США.

ЦА сейчас и в обозримой перспективе важна для американцев не сама по себе, а лишь как средство воздействия на континентальные центры силы, конкурирующие с Западом. Кроме того, ЦА окружена крупными державами, у которых с ней намного больше интересов и связей. У США нет первостепенных интересов в ЦА, но у них есть цели, связанные со «сдерживанием» Китая, Ирана и России. Все это вместе приводит к тому, что в повестке Запада соседям ЦА придается гораздо большее значение, чем ей самой.

У США нет таких географических преимуществ и значительных интересов в ЦА, как у России и Китая. С учетом этих реалий Америке стремится взять на вооружение один из вариантов стратегии «уравновешивания издалека» – использовать свой инструментарий в сфере политики, экономики, а при необходимости и безопасности, чтобы выборочно выступать в качестве партнера СА и компенсировать геополитический вес РФ и КНР. По мнению некоторых американских аналитиков, «уравновешивание издалека» является способом избавить США от бремени непосредственного обеспечения безопасности, делегировав задачу поддержания баланса сил в нестабильных регионах другим.

Рекомендации для Вашингтона, которые подготовило американское аналитическое сообщество еще накануне прихода к власти Д.Трампа, включало в себя следующие элементы:

– выстроить иерархию сотрудничества; т.е. сделать приоритетным сотрудничество с Казахстаном и Узбекистаном;

– признавать и принимать вклад и возможности других государств; т.е. признать, что у США в регионе есть некоторые общие цели с Россией и Китаем, и найти способ использовать действия Пекина и Москвы для реализации американских интересов;

– не настаивать на реформах, если на них нет спроса; т.е. требования перемен должны исходить от самих граждан стран ЦА, а реформаторская программа США должна быть нацелена в первую очередь на улучшение социально-экономического положения, а не распространение демократии;

– найти баланс между безопасностью и ценностями; т.е. не ставить сотрудничество в сфере безопасности в зависимость от ситуации с правами человека;

– избегать милитаризации политики США в качестве ответа на преувеличенную угрозу исламского экстремизма. Т.е. Вашингтону не следует преувеличивать угрозу безопасности США, исходящую от исламского радикализма в регионе, и, соответственно, реагировать на нее чересчур болезненно;

– эффективнее использовать имеющиеся рычаги влияния, «набивать себе цену» и ставить более реалистичные задачи, выстроенные по степени важности.

В целом, прогноз дальнейшего развития американской стратеги и тактики в отношении Центральной Азии и динамика развития казахстанско-американских отношений строится на том, что политику по отношению к региону в целом и РК в частности в любом случае будет определять и формировать Государственный департамент. В результате Вашингтон будет упорно наводить руководство государств региона на мысли о необходимости дистанцироваться от России и придерживаться внешнеполитического суверенитета.

Есть все основания полагать, что Д.Трамп сохранит американское военное присутствие в Афганистане, хотя и в сильно сокращенном виде, однако это не потребует создания новых военных баз на территории центральноазиатских государств.

Таким образом, можно предположить, что резкого изменения политического курса США в Центральной Азии не произойдет, а будет продолжаться медленное снижение американского влияния в регионе. Вместе с тем, угасание американского влияния в регионе будет происходить довольно медленно, потому что сохраняется преемственность американских институтов. Сеть дипломатических представительств и различных неправительственных образований продолжает работать, хотя ее деятельность уже и не является такой интенсивной. Будут также работать структуры, связанные с Демократической партией, которые, как и прежде ориентированы на глобалистскую повестку дня, продвижение так называемых демократических ценностей. Однако изменения могут произойти с объемом их финансирования.

В первую очередь приход Д.Трампа ударил по всевозможным социальным программам и различным грантополучателям. Здесь речь идет не об идеологической составляющей. Просто на их проекты американских денег уже не хватает так, как раньше, когда администрация Б.Обамы в ультимативной форме приказывала структурам  Госдепа и посольствам США в регионе поддерживать и развивать различные движения в ЦА.

Политика Д.Трампа также означает, что все амбициозные  инициативы США – Большая Центральная Азия, CASA-1000, C5+1, TAPI, которые декларировались в регионе, находятся в полузамороженном состоянии. Эти проекты не имеют под собой подлинной экономической составляющей, а по сути – политически мотивированы и направлены на разрушение старых связей и переконструирование региона в выгодной США форме.

В случае с Центральной Азией, представляется, что по-прежнему для определения американской политики в регионе важную роль будет играть Афганистан. Трамп указывал на то, что американские войска в Афганистане должны оставаться «еще на какое-то время», хотя он  и признает, что это скорее вынужденная мера.

Можно сделать вывод, что политический курс США в отношении ЦА в постафганской перспективе будет подвержен вли­янию многих неопределенных факторов. Вашингтон наметил для себя довольно четкий план действий, однако успех этого плана, хотя бы частичный, зависит от выполнения слишком многих плохо прогнозиру­емых условий. Основой дальнейшей американской политики в регионе будет являть­ся проект «Нового шелкового пути». Очевидно, что это решение было принято еще задолго до начала вывода войск США из Афганистана и мотивировано главным образом стремлением непременно закрепить аме­риканское влияние в этой стране, сохранить каналы для воздействия на внутреннюю ситуацию. Однако именно по этой причине перспективы аме­риканской политики в ЦА оказываются весьма уязвимыми из- за ее полной зависимости от будущего развития событий в Афганистане.

Американские инфраструктурные проекты являются весьма рискованными, если не сказать, обреченны­ми на провал. В свою очередь, данное обстоятельство создает угрозу перспективам политики Вашингтона в ЦА, так как через некоторое время США могут лишиться сколько-нибудь значимой повестки дня в отношениях с республиками региона. Подчинив свою центральноазиатскую политику решению американских задач в Афгани­стане (помимо Пакистана и Индии), США сделали ее заложницей развития ситуации в этой весьма сложной стране. Такой подход представляется нелогичным и свидетельствует о том, что в нынешних условиях ЦА имеет для США маргинальное значение.

Белый дом продвигает транзитные коридоры и интеграционные планы, альтернативные предложениям Москвы и Пекина и призванные снизить их влияние на экономику ЦА. В целом в последние годы США шаг за шагом теряют позиции в региональной интеграционной «гонке». Резко изменить эту неприятную для них тенденцию способно, по-видимому, только приведение к власти в нефтегазодобывающих и транзитных странах ЦА лояльных правительств, которые станут проводниками враждебной России экономической политики.

С определенной долей уверенности можно ожидать, что Вашингтон сохранит общий стратегический замысел в отношении ЦА и Казахстана. По крайней мере, его вектор был устойчивым при трех подряд американских администрациях, поочередно сменявших друг друга с начала 1990-х гг. После первых негласных консультаций со среднеазиатскими лидерами еще до распада СССР действия всех хозяев Белого дома так или иначе подчинялись логике сдерживания геополитических конкурентов США. Прежде всего, они были нацелены на разрыв региона ЦА с Россией, а впоследствии – на купирование растущего влияния Китая в ЦА и изоляцию Ирана, в т.ч. на региональном уровне.

Что нам предпринять

С учетом вышеприведенного анализа можно сформулировать ряд рекомендаций, которые адекватно отражают положение Казахстана (и некоторых других государств ЕАЭС и ЦА) в условиях противостояния великих держав. К ним относятся следующие:

Максимальное сохранение стабильности в стране, обществе и государственных структурах в ее социально-экономическом, финансовом, региональном, этноконфессиональном и других аспектах. В Казахстане, который уже вошел в фазу транзита власти, это положение относится в наибольшей степени. В случае обострения борьбы за влияние на Нур-Султан со стороны внешних сил первой жертвой должна стать именно внутренняя стабильность.

Данное предположение относится в первую очередь к западным партнерам РК, и прежде всего – к тактике и стратегии США, которые базируются на создании ситуации дестабилизации внутренней обстановки и создания хаоса. Вашингтон постарается непосредственно воздействовать на отдельные целевые аудитории внутри российского и казахстанского общества, как и других государств ЕАЭС, а также оказывать влияние на отношение к России в других странах.

Сохранять и расширять процесс евразийской интеграции на всех направлениях: экономическом, военно-политическом и транспортно-коммуникационном в рамках ЕАЭС, ОДКБ и других структур.

Наибольшую угрозу интересам РК может принести ужесточение торгово-экономических, финансовых, технологических и иных санкций в отношении Москвы. США попытаются распространить эти санкции на дополнительные сектора российской экономики, а также придать санкциям максимально универсальный характер, перекрыв, насколько это возможно, любые пути обхода санкций союзниками (Казахстан и Беларусь) и нейтралами.

Безопасность РК необходимо укреплять на основе понимания такой стратегической реальности, что именно Россия, а не Китай в ближайшем будущем останется самой серьезной угрозой безопасности США. Российское руководство готово к высоким военно-политическим рискам и склонно к авантюризму, в то время как китайские лидеры предпочитают осторожную тактику расширения своего влияния в мире, пытаясь минимизировать возможные сопутствующие риски.

При этом следует учитывать тот факт, что динамика роста российских военных расходов также окажется значительно ниже китайских показателей, и если Москва в 2040 г. по-прежнему будет сохранять превосходство в ракетно-ядерной сфере над Пекином, то исключительно из-за сознательного самоограничения последнего, а не из-за его неспособности быстро нарастить свои возможности в этой сфере.

Следует всесторонне обеспечивать и постепенно расширять суверенитет финансово-банковской системы Казахстана. Необходимо последовательно продолжать процесс реиндустриализации и всесторонней модернизации экономической системы РК.

Важно быть готовыми к значительному сокращению поставок российских и казахстанских энергоносителей в Европу и замене их на американские. Данная стратегия предполагает максимальное ограничение возможностей России и дальше получать доходы от продажи своих энергетических ресурсов на мировых рынках; в этих целях США должны ускоренно наращивать экспорт собственных нефти и газа, закрепив за собой функцию регулятора глобальных цен на энергоресурсы; одновременно Вашингтон попытается стимулировать переход мировой экономки на возобновляемые и иные источники энергии.

Следует ожидать, что США не будут рассматривать Россию и Китай как противников одной весовой категории, использующих сходные стратегии в противостоянии с Вашингтоном. И если в отношении Москвы, по мнению американских стратегов, следует проводить политику всестороннего жесткого «сдерживания», подобную политике США в отношении СССР в годы холодной войны, то к растущей мощи Китая Соединенным Штатам придется приспосабливаться, включая возможные уступки и компромиссы.

Иметь в виду тот факт, что вооруженные силы России непосредственно противостоят американским союзникам по блоку НАТО в Европе, в то время как ни один из американских союзников в Азии не имеет сухопутной границы с Китаем. Это означает, что США и НАТО будут стремиться – в случае принятия на вооружение стратегии полного окружения КНР – восстановить свое военное присутствие в ЦА.

Учитывать такой тренд, как то, что Россия, по мнению ряда западных аналитиков, в ближайшие двадцать лет будет развиваться медленнее США, ее население будет быстро сокращаться, в то время как Китай будет по-прежнему существенно обгонять США по темпам экономического роста, а население КНР скорее стабилизируется, чем сократится.

США пока удерживают общее технологическое превосходство над Китаем, но это превосходство быстро сокращается. Если Россия находится в состоянии долгосрочного и необратимого упадка, то Китай – в состоянии столь же долгосрочного подъема, остановить который ССША не в состоянии. Китай – в отличие от России – заинтересован в сохранении нынешней глобальной финансово-экономической системы, обеспечивающей быстрый рост китайской экономики. Многие особенности стратегии Пекина вызывают опасения и возражения у США и их союзников, но они не порождают непосредственных вызовов и угроз безопасности, сопоставимых с российскими.

На положении Казахстана неизбежно скажется стремление к реализации главной цели США в отношении России – принудить Москву отказаться от самостоятельного поведения на мировой арене. В отношении Китая главная цель состоит в том, чтобы вовлечь Пекин в создание и развитие такого мирового экономического и политического порядка, который позволял бы снизить издержки неизбежного американо-китайского соперничества для обеих сторон.

На евразийских государствах отразится самым негативным образом такое развитие событий, при котором США и их элитам удастся отказаться от устаревших подходов и воспользоваться любыми возможностями для решения вопросов и устранения пунктов китайско-американской напряженности, признавая, что их (США) позиции на переговорах со временем постепенно ухудшатся.

Следует ожидать атаки на крупные интеграционные проекты в Евразии. В ответ на китайскую инициативу «Один пояс и один путь» США сделают попытку перейти к обеспечению собственного преференциального доступа на крупнейшие мировые рынки, промышленно развитые страны Европы и Азии; помочь странам в расширении связей с мировой экономикой; работать с партнерами для обеспечения большей прозрачности в евразийских проектах и увеличить поддержку экспортеров и инвесторов из США.

В Казахстане обязаны отдавать себе отчет, что целью всех этих разнообразных военных, экономических и информационных усилий, согласно последним рекомендациям РЭНД Корпорейшн, должна состоять не только в сдерживании «российской агрессии и в ограничении российского влияния в мире, но и в изменении общей российской траектории развития путем отказа от деструктивного поведения и возвращения к демократическим и экономическим реформам, начатым после холодной войны». Иными словами, речь идет о смене политического режима в Москве.

Таким образом, любое позитивное взаимодействие России и США в ближайшем будущем сведется в лучшем случае к тактическим, ситуативным моментам (Сирия, Йемен, Северная Корея). Более масштабные планы российско-американского сотрудничества в ближайшей и среднесрочной перспективе пока невозможны. Данный вывод означает, что рано или поздно соперничающие стороны поставят Казахстан в ситуацию выбора, что радикально отразится на международном, военно-стратегическом и геополитическом положении страны.

Противодействие тотальному давлению со стороны Запада станет возможным только в одном случае: если России и ее ближайшим союзникам по ЕАЭС (в первую очередь – Казахстану и Беларуси) удастся выйти на новый виток в своем социально-экономическом развитии, радикально нарастить свой человеческий капитал, остановить падение своего удельного веса в мировой экономике и не дать оттеснить себя в арьергард грядущей мировой технологической революции. То есть, все зависит от готовности наших стран совершить качественный прорыв.