Лаумулин М.Т. Международное положение и внутриполитическое развитие Азербайджана

В начале 1990-х гг. Азербайджан, только что обретший независимость, был бедным и изнуренным войной государством. С тех пор он проделал огромный путь. За последние несколько лет, после пуска в 2006-м нефтепровода Баку – Тбилиси – Джейхан, его экономика резко пошла вверх, и сегодня ВВП Азербайджана равняется $70 млрд., в 20 с лишним раз превосходя показатель середины 1990-х гг. В то же время Азербайджан самыми разными способами заявляет о себе на международной арене.

Азербайджан на международной арене

Во внешней политике Азербайджан балансирует между своими более крупными соседями, причем ключевым фактором и здесь выступают энергоносители. Отношения с

южным соседом – Ираном – у Азербайджана прохладные, а с Россией – прагматичные.

После распада СССР Азербайджан получил возможность разрабатывать энергетическую политику, исходя из собственных национальных интересов.

В первые годы после обретения независимости большое влияние на формирование энергетической политики Азербайджана оказали внутриполитические события, связанные с борьбой за власть внутри азербайджанской элиты. Это затормозило развитие сотрудничества Азербайджана с западными нефтегазовыми компаниями, которые проявляли повышенный интерес к углеводородным ресурсам прикаспийского государства. Внутриполитическая борьба не сказалась на приоритетах энергетической политики страны. В первую очередь это касалось выбора стратегических партнеров, сотрудничество с которыми позволяло Азербайджану рассчитывать на увеличение добычи нефти и газа. Выбор был сделан в пользу зарубежных нефтегазовых компаний и укрепления отношений с Западом. Их поддержка сыграла ключевую роль в дальнейшей разработке месторождений углеводородных ресурсов и выборе маршрутов их экспорта.

За период 1991-2019 гг. азербайджанская энергетическая политика прошла несколько этапов. В начале 1990-х годов Азербайджан делал ставку на добычу нефти, привлекая к разработке месторождений западные нефтегазовые компании, интерес которых усилили данные о значительных запасах углеводородных ресурсов. Для их разработки Азербайджан располагал развитой инфраструктурой, опытными кадрами, имел давние традиции нефтедобычи, которые складывались с XIX века, когда Баку являлся центром мировой нефтедобычи. Ключевой целью энергетической политики Азербайджана было не только наращивание объемов добычи на каспийских месторождениях, но и строительство новых трубопроводов, которые должны были обеспечить доставку азербайджанской нефти на внешние рынки. В этом вопросе Азербайджан сумел добиться значительных успехов, построив с помощью нефтегазового бизнеса и западных (ТНК) государств и компаний новые экспортные нефтепроводы. Кроме того, увеличение объемов добычи нефти позволило Азербайджану решить социально-экономические проблемы, которые возникли после распада Советского Союза из-за разрыва торгово-экономических связей с бывшими советскими республиками, и стабилизировать политическую ситуацию.

В начале XXI века энергетическая политика Азербайджана претерпела кардинальные изменения. Начав свое развитие как нефтяное государство, Азербайджан затем сделал ставку на освоение месторождений газа, которые были обнаружены в процессе разработки месторождений нефти. Подтвержденные запасы газа и объемы его добычи позволили Баку строить планы по увеличению экспорта на внешние рынки.

В последние годы Азербайджан проводит энергетическую политику, направленную на закрепление за ним роли экспортера углеводородных ресурсов в европейском направлении. Решению данной задачи способствует расширение сотрудничества с Турцией. Азербайджано-турецкое взаимодействие позволило начать реализацию новых проектов газопроводов, строительство которых увеличит объемы поставок азербайджанского газа на внешний рынок. Энергетическая политика Азербайджана отвечает интересам ЕС, который рассматривает каспийские энергоресурсы в качестве альтернативы российским поставкам.

Конкурентными преимуществами Азербайджана являются большие, хотя и сокращающиеся, запасы энергоресурсов, выгодное географическое положение и поддержка со стороны Турции и ряда тюркских и мусульманских государств. Широко распространенная коррупция и риск боевых действий в зоне Карабахского конфликта снижают привлекательность Азербайджана для международных инвесторов. Азербайджан изначально не планировал ни подписания Соглашения об ассоциации, ни вступления в Евразийский союз и в этом отношении лишь сохранил статус-кво.

В последние годы наблюдалось замедление темпов экономического роста, особенно на фоне первой половины 2000-х гг., когда наблюдались двузначные темпы экономического роста. Стоит отметить, однако, что в 2010-2014 гг. ненефтяной сектор азербайджанской экономики, ставший приоритетом руководства республики, показал серьезные успехи на фоне вложения доходов от нефтяного экспорта в другие сектора экономики.

Особенности политической модели Азербайджана

Что касается политического развития постсоветского Азербайджана, то для него на протяжении постсоветской истории была характерна тенденция к усилению президентской власти. С самого начала руководство Азербайджана декларировало стратегию перехода к рыночной экономике и политической демократии. Эта установка была закреплена в Конституции, принятой в 1995 году, согласно которой Азербайджан был провозглашен президентской республикой, где президент в одном лице занимает пост главы государства и главы исполнительной власти. Согласно Конституции, президент, как и в двух других южно-кавказских государствах, был наделен правом избираться на этот пост лишь на два срока подряд. Выводя за скобки круг его весьма широких властных полномочий, представляется целесообразным отметить лишь тот факт, что президент подчинил себе всю вертикаль власти, включая Милли Меджлис и судебную систему.

В отличие от двух других южно-кавказских государств, в Азербайджане с приближением «естественного» ухода Г.Алиева был неординарно решен вопрос о преемственности власти. Согласно конституции 1995 года, в случае досрочного ухода президента со своего поста его полномочия должен был временно исполнять спикер Милли Меджлиса. Однако в результате референдума, проведенного в 2002 году, в Конституцию была внесена поправка, согласно которой в случае досрочного ухода со своего поста президента его полномочия временно исполняет премьер-министр, причем на эту должность в срочном порядке был назначен сын Г.Алиева – И.Алиев. Таким образом, был обеспечен плацдарм для передачи власти в 2003 году от отца к сыну. По сути дела, был учрежден институт наследственного президентства по примеру ряда восточных авторитарных режимов.

В 2009 году И.Алиев инициировал принятие поправок в конституцию страны, отменив ограничения на количество президентских сроков для одного человека. Еще одна поправка, принятая на референдуме 2016 года, ввела в Азербайджане должности первого вице-президента и вице-президентов, которые назначаются и освобождаются от должности президентом страны без согласования с Милли Меджлисом. В феврале 2017 года пост первого вице-президента заняла супруга Алиева – Мехрин. В случае досрочного ухода президента в отставку до избрания нового главы государства согласно результатам референдума, увеличен срок полномочий президента с 5 до 7 лет, а также из текста конституции исключено положение о том, что президентом Азербайджана может быть избран гражданин страны не моложе 35 лет. С учетом этих изменений, некоторые наблюдатели не без оснований характеризуют сложившийся в Азербайджане режим как «супер-президентскую республику».

Один из ведущих идеологов новой азербайджанской государственности Р.Мехтиев, обосновывая нововведения И.Алиева, утверждает, что его внутри- и внешнеполитический курс направлен на построение «собственной, свободной от глобалистского романтизма модели консолидированной демократии или, говоря словами вице-президента США Дика Чейни (“sovereign democracy”), учитывающей реалии исторического процесса построения азербайджанской государственности и вытекающей из логики национального развития». Красной нитью через все работы Р.Мехтиева проходит идея об особом пути развития Азербайджана на путях построения собственной «суверенной» модели демократии на основе особой национальной идеи и идеологии «азербайджанства».

На парламентских выборах (1 ноября 2015 г.), правящая партия «Новый Азербайджан» во главе с действующим президентом республики И.Алиевым вновь одержала победу. Минюстом Азербайджана было зарегистрировано более 50 политических партий, однако всем им было сложно конкурировать в предвыборной гонке с партией президента.

В целом сегодня ситуация в республике характеризуется стабильностью, а протестные выступления не выходят за допустимые рамки, даже с учетом возможности их радикализации и перехода в различные религиозные формы, подобно тому, как это происходит сегодня в арабских странах, в условиях новых вызовов и все еще нерешенных старых проблем. Это – главное, что позволяет властям контролировать ситуацию в стране.

Главным приоритетом Азербайджана по-прежнему остается урегулирование нагорно-карабахского конфликта. Поэтому степень прочности партнерства Азербайджана с ключевыми мировыми игроками – РФ и Западом – в новой политической реальности будет определяться готовностью каждого из них в новых условиях решить эту проблему в одностороннем порядке. При наличии политической воли, похоже, что сегодня у России есть все возможности для урегулирования конфликтов на постсоветском пространстве в целом, и в Нагорном Карабахе, в частности.

Таким образом, авторитаризм в Азербайджане постепенно утверждался в имитационно-демократической упаковке. 26 сентября 2016 года в Азербайджане состоялся референдум по внесению поправок в конституцию страны. Согласно Основному закону, поправки в конституцию должны вноситься по итогам всенародного голосования, а затем утверждаться парламентом.

В апреле 2018 г. в Азербайджане состоялись президентские выборы. Наряду с фаворитом избирательной кампании – действующим главой государства Ильхамом Алиевым – в них приняли участие еще 7 кандидатов. В течение всего дня ЦИК Азербайджана предоставлял данные, говорящие о высокой явке электората, а наблюдатели от СНГ и ПАСЕ заявляли об отсутствии серьезных нарушений. Практически речь шла не о выборах в классическом понимании, а о референдуме о доверии к курсу действующего президента И.Алиева.

На вопрос о том, какие задачи кроме восстановления территориальной целостности страны предстоит решать азербайджанскому лидеру, эксперты отвечают, что одной из них является диверсификация экономики. Основа экономической политики в условиях перехода на платформу несырьевого экспорта – это подбор кадров, способных находить неожиданные и эффективные бизнес-решения.

В стабильности азербайджанского государства по целому ряду причин заинтересована и Москва. Азербайджан для России – это и дополнительный источник трудовых ресурсов, это и аграрные поставки, это и возможность совместного взаимодействия в нефтегазовой отрасли в третьих странах, это и транспортная кооперация и перспективные промышленные проекты.

Однако не только светская оппозиция может встать во главе протестного движения. Такой силой способен стать радикальный исламизм, поэтому в Азербайджане с ним борются самыми жесткими мерами. Впрочем, и исламисты в республике разрознены, представляя собой различные, порой конфликтующие друг с другом течения, что пока позволяет власти контролировать и сдерживать их активность.

В июле 2018 г. силовики обнаружили в шиитских общинах страны заговор, направленный на насильственную смену власти в стране. 10 июля 2018 г. в Гянджи – втором по величине городе страны – произошли массовые беспорядки. По данным МВД Азербайджана, религиозные радикалы, преимущественно шииты, в количестве около 200 человек собрались у мэрии Гянджи на незаконный митинг протеста, вооруженные ножами и арматурой. В ходе разгона митинга и задержаний активистов от рук митингующих погибли двое руководителей полиции Гянджи.

Некоторые политологи полагают, что действующий президент дает понять, что ни сейчас, ни в перспективе семья не намерена отдавать власть в стране, и роспуск парламента также является определенным сигналом для депутатов, чтобы они помнили о реальности угрозы утраты полномочий. В сегодняшнем Азербайджане нет политических сил, которые могли бы сейчас или в ближайшее время стать реальной угрозой для правящего режима. Политических партий в республике много, но лишь малое число из них обладает влиянием на общество. Оппозиционные партии так и не выработали политических программ, которые позволили бы им завоевать поддержку широкого круга избирателей.

Экономическое положение Азербайджана

В Азербайджане в середине 2010-х гг. наблюдалось заметное ускорение процесса диверсификации производства. Успешное развитие нефтегазового сектора способствовало формированию устойчивых финансовых ресурсов страны, что позволило правительству заняться рационализацией и модернизацией промышленного потенциала республики.

Впрочем, азербайджанские власти осознают, что экономические успехи страны связаны в первую очередь с интенсивным развитием нефтегазового сектора. Сегодня его доля составляет 41% ВВП. Более 90% экспорта также приходится на сырую нефть и нефтепродукты. А если учесть, что удельный вес всей промышленности в ВВП страны равен 48%, то на долю ненефтяных отраслей приходится всего лишь 7% (по оценкам экспертов, даже 5%) произведенного в стране продукта. Столь низкий показатель развития ненефтяной промышленности вызывает тревогу у руководства страны. Вот почему уже в течение нескольких лет в Азербайджане на первый план выходит проблема диверсификации производства и ослабления нефтяной зависимости.

Именно с этим связаны и объявление в Азербайджане 2014 г. «годом промышленности», и разработка очередной государственной программы по развитию промышленности на 2015-2020 гг., которая ведется с упором на ненефтяные отрасли. Ожидается, что в результате осуществления государственной программы к 2020 году ненефтяная промышленность превратится в основной источник роста в экспорте, увеличится доля регионов в промышленном производстве, вырастет производительность труда, увеличится численность квалифицированной рабочей силы, вырастет число предприятий, применяющих технологические инновации.

В программе рассматриваются две модели индустриализации – азиатская, с упором на развитие экспортных отраслей, и латиноамериканская, направленная на импортозамещение. В программе много говорится о сложных технологических цепочках в контексте глобализации и кооперации как основных трендах развития современной промышленности. Пока в Азербайджане единицы промышленных предприятий имеют кооперационные связи подобного рода, но стремление государства и бизнеса к развитию кооперации в промышленности очевидно. Государство не только вкладывает средства в наращивание промышленного производства, но и стимулирует посредством льготных кредитов частный бизнес для увеличения капитальных вложений в ненефтяной сектор.

И все же, несмотря на оптимизм азербайджанских экспертов, снижения доходности нефтяного сектора не избежать. Недостаток финансовых средств приведет к сокращению инвестиций в промышленность, не связанную с нефтедобычей. Если более половины доходов государственной казны республики формируется в нефтяном секторе, туда же идут и основные инвестиции, все остальные отрасли финансируются по остаточному принципу. В условиях высоких цен на нефть Азербайджан располагал достаточными средствами для начала осуществления амбициозных проектов по модернизации промышленного потенциала страны. В ближайшей перспективе станет ясно, хватит ли у Азербайджана средств для крупных прорывов в этой области.

По мнению экспертов, падение цен на нефть в 2015 г. застало врасплох азербайджанские власти. По существующим оценкам, потери национальной экономики от резкого снижения цен на нефть в 2015 году составили более $10 млрд. Сокращение притока нефтедолларов сказалось на состоянии государственного бюджета, который на 70% формируется за счет нефтяного сектора. Что касается населения Азербайджана, то для него настоящим шоком стала девальвация национальной валюты – маната. В 2015 году манат девальвировался дважды, причем резко и одномоментно – в феврале (потерял 33,5% своей стоимости) и в декабре (47,6%). Самым неприятным последствием падения нефтяных цен стало то, что к девальвации маната добавилось ускорение инфляции.

Следует отметить, что азербайджанские власти в начале 2016 г. попытались стабилизировать экономическую ситуацию. Помимо роста цен рядовые азербайджанцы недовольны тем, что на фоне экономического кризиса власти продолжают тратить деньги на помпезные мероприятия. Анализ формирования госбюджета Азербайджана показывает, что сегодня основным источником доходов бюджета являются трансферты из Нефтяного фонда – до 60% совокупных бюджетных доходов составляют поступления именно этого вида. Налоги, являющиеся вторым основным источником доходов, составляют 35% бюджетных доходов, и наиболее значительная их часть (около 40%) приходится на поступления от нефтяного сектора. А это означает, что более 70% доходов бюджета в целом формируется за счет нефтяного сектора.

Весь объем экспорта Азербайджана в 2017 г. сократился более чем в 2 раза по сравнению с 2013 годом. В то же время, ненефтяной экспорт сократился лишь на 12%. Однако Азербайджан потерял позиции на российском рынке и экспорт из Азербайджана в РФ в 2016 году оказался самым низким за десятилетие. Азербайджанский манат за прошедший период был трижды девальвирован и стабилизировался на уровне 1,7 за доллар по сравнению с 0.78 в начале 2014 года, таким образом манат был девальвирован на 118%, что вызвало рост цен, снижение уровня жизни и, сокращение валютных резервов Азербайджана с $14,2 млрд в начале 2014 года до $5,3 млрд. в конце 2017 года, или на 62,3%. Однако приток прямых иностранных инвестиций в азербайджанскую экономику не только не сократился, но даже вырос, хотя большая часть этих инвестиций направлялась в энергетический сектор.

В Азербайджане доля теневой экономики сократилась на 4%, до 50% ненефтяного ВВП. Учитывая, что налоговая служба и таможня являются наиболее проблемными институтами во многих постсоветских странах, включая страны Южного Кавказа, заметно, что все три страны показали прогресс в этих сферах. При этом наиболее заметный прогресс показал Азербайджан, который не интегрировался ни в один из блоков. Сегодня, по данным Госкомстата Азербайджана, объем теневой экономики оценивается в 2,6 млрд. манатов, что составляет около 9% ВВП. Однако, по мнению экспертов из международных организаций, масштабы теневой экономики Азербайджана достигают 60% ВВП. Прямое следствие этого – высокий уровень коррупции.

Стратегия «неприсоединения» Азербайджана отрицательно сказалась на темпах роста экономики и промышленного производства и на экспорте. В то же время, Азербайджан привлек большие ПИИ и улучшил институты управления экономикой. Таким образом, определенные успехи, естественно, возможны и без интеграции, но в долгосрочной перспективе это снижает конкурентоспособность азербайджанской экономики. Поскольку ненефтяной сектор Азербайджана довольно близок и по размеру, и по специализации, к экономикам Армении и Грузии, он будет постепенно терять свои позиции на внешних рынках в пользу соседей. Стоит, однако, учитывать, что не только Азербайджан сделал свой выбор исходя из политических или идеологических соображений.

Несмотря на то что на данном этапе у Азербайджана таких соглашений нет ни с Китаем, ни с ЕС, в рамках «Кавказского тандема» он совместно с Грузией может сыграть стратегическую (и не только географическую) роль в развитии экономических отношений между Китая и ЕС. В част­ности, расширение торговли между ЕС и Китаем будет способствовать становлению и развитию «Кавказского тандема» в качестве логистического центра, связывающего Китай с ЕС (особое значение для этого будут иметь новая железная дорога Баку — Тбилиси — Карс и строительство глубоководных портов в Аляте на Каспийском море.

Роль России

Азербайджан – стратегический партнер и важнейший сосед РФ в Закавказье, делящий с ней общее Каспийское море и дагестанский участок госграницы. России выгодно сотрудничать с Азербайджаном, так как это транспортные и коммуникационные связи с Югом и Востоком и взаимовыгодное энергетическое сотрудничество. В Азербайджане работают более 300 российских компаний, включая «Лукойл». Для Азербайджана Россия – один из главных торгово-экономических партнеров. Составной частью товарооборота между Азербайджаном и Россией являются облагаемые НДС несырьевые товары, в том числе продукция машиностроительной промышленности.

Азербайджан – крупнейший торговый партнер РФ на Южном Кавказе. В 1995-2007 гг. он обеспечивал 60% объема торговли РФ со странами Южного Кавказа. То есть объем торговли с Азербайджаном в 1,5 раза превышает общую долю двух других стран региона.

Во втором десятилетии XXI века на Южном Кавказе сложилась новая геополитическая ситуация. В ее основе лежали экономические и политические процессы в странах региона: сложная ситуация в экономике, отсутствие политической стабильности, неудавшиеся попытки значительно увеличить добычу углеводородных ресурсов и решить социально-экономические проблемы. Это усилило интерес к восстановлению торгово-экономических отношений с РФ. В свою очередь, российские усилия были направлены на восстановление своего влияния на Южном Кавказе и недопущение вступления стран региона в НАТО.

Россия проводила активную внешнюю политику на постсоветском пространстве, опираясь на значительные финансовые ресурсы, накопленные в период высоких цен на нефть. Это позволило ей инициировать интеграционные проекты, направленные на консолидацию стран постсоветского пространства. Прежде всего речь шла о Таможенном союзе, а затем – о Евразийском экономическом союзе (ЕАЭС).

Интеграционные проекты, инициированные Россией, вызывали беспокойство у США и ЕС, которые не ослабили усилий по расширению своего присутствия на Южном Кавказе. Вопросы энергетического взаимодействия, политических консультаций, механизмы сотрудничества по линии НАТО стали использоваться западными странами в отношении Грузии и Азербайджана более активно.

В современных азербайджанских реалиях евразийская альтернатива выглядит пока как весьма отдаленная перспектива. Азербайджан вместе с Грузией и Узбекистаном отказался 2 апреля 1999 г. подписать протокол о продлении действия Договора о коллективной безопасности на следующий пятилетний срок и таким образом вышел из ОДКБ. Не проявляет Азербайджан особого интереса и к ЕАЭС.

Не желая вступать в ОДКБ и ЕАЭС, Азербайджан, тем не менее, склоняется к участию в других, действующих на постсоветском пространстве организациях, призванных обеспечивать поддержание безопасности. К их числу относится ШОС, имеющая тенденцию сближаться по составу участников и своим интеграционным контурам с ЕАЭС. На Южном Кавказе сложилась ситуация, когда Азербайджан пытается за счет своих энергоресурсов лавировать между Западом и Россией.

Стремление России консолидировать ряд стран постсоветского пространства, в том числе и расположенных на Южном Кавказе, вызывает опасения у внерегиональных игроков. Усилия западных государств сфокусированы на расшатывании Евразийского экономического союза, ослаблении взаимодействия между его членами, использовании трудностей, с которыми сталкиваются члены ЕАЭС в период обострения проблем в мировой экономике и падения цен на углеводородное сырье. Тем не менее, Россия последовательно осуществляет шаги по расширению сотрудничества со странами Южного Кавказа, учитывая заинтересованность Армении и Азербайджана в сохранении посредничества российской стороны.

События, разворачивавшиеся в Украине еще с конца 2013 года, с аннексией Крыма при­обрели международное значение и не могли не тревожить официальный Баку. За период неза­висимости между Азербайджаном и Украиной сформировался широкий спектр связей и от­ношений; здесь и схожие позиции по ключевым вопросам международной политики и безо­пасности, и взаимодействие в ГУАМ, и экономическое и военно-техническое сотрудниче­ство. Однако развитие ситуации грозило куда более серьезными рисками, чем подрыв со­трудничества с Украиной.

Геополитическое значение Азербайджана в данных обстоятельствах является скорее большим минусом, чем плюсом, и способно превратить его в один из главных объектов жест­кой, в том числе и военно-политической, конкуренции держав. Несмотря на стабильные по­литические отношения и экономические связи с РФ, участие Азербайджана в постсоветских реинтеграционных процессах ограничивается аморфным форматом СНГ. При этом география его расположения и вытекающие из нее коммуникационные функции не позволяют ему остаться в стороне от этих процессов: все труднее становится оправдываться необходимо­стью проведения сбалансированного курса. Понимание того, что в силу географии располо­жения и коммуникационных функций Азербайджана формирование эффективного евразий­ского объединения требует его участия, будет стимулировать соответствующее давление со стороны Кремля.

Присоединение Крыма, в российской интерпретации – на основе референдума среди жителей полуострова, так же, как и шестью годами ранее признание независимости Южной Осетии и Абхазии, было если не юридическим, то, как минимум политическим прецедентом «решения» территориальных вопросов. Неудивительно, что оба этих события вызвали ожив­ленное обсуждение в экспертных и политических кругах Азербайджана.

Среди последних тенденций в развитии концептуального аспекта политики «многовекторности» постсоветских стран и конкретных форм ее реализации, на наш взгляд, необходимо, во-первых, отметить наметившийся отход от ранее наблюдавшейся преимущественно прозападной ориентации во внешнеполитическом курсе Азербайджана в пользу проведения им внешней политики, основанной – разумеется, с учетом национальных и исторических особенностей – на принципах многовекторности и активного нейтралитета. Об этом свидетельствует не только продолжающееся взаимодействие по широкому спектру вопросов с США, ЕС или Турцией, но и активизация межгосударственных связей Азербайджана с Ираном, а также с Россией.

Между Москвой и Баку заключен ряд соглашений, направленных на укрепление политического сотрудничества. Азербайджан стал основным торговым партнером России среди постсоветских стран, не являющихся членами Евразийского экономического союза (ЕАЭС). В соответствии с межправительственными соглашениями, между Баку и Москвой осуществляется военно-техническое сотрудничество (ВТС), предусматривающее поставку в Азербайджан российской военной техники и подготовку офицерских кадров.

Необходимо подчеркнуть, что ВТС России с Азербайджаном осуществляется при тщательном учете необходимости сохранения баланса сил на Южном Кавказе, в жестких рамках национальной системы экспортного контроля, закрепленной российским федеральным законодательством, и при неизменном соблюдении взятых на себя Россией соответствующих международных обязательств.

Грузино-азербайджанские отношения – один из ключевых факторов, влияющих на ре­гиональную политику и проблемы безопасности на Южном Кавказе (ЮК). Они серьезно воз­действуют на торговлю энергоресурсами, в том числе на транспортно-транзитную сферу – приоритетную сферу сотрудничества между Баку и Тбилиси – и отражаются на общей ситу­ации в регионе. В этой связи следует упомянуть прежде всего о нефтепроводах Баку – Супса (БС) и Баку – Тбилиси – Джейхан (БТД), о газопроводе Баку – Тбилиси – Эрзерум (БТЭ) и строящейся железной дороге Карс – Ахалкалаки. Кроме того, планируется транспортиров­ка газа, добытого в рамках второй стадии разработки азербайджанского месторождения Шах-Дениз. В настоящее время, после провала ряда проектов, в том числе «Набукко», наиболее актуальным является строительство газопровода TAP/TANAP.

Сотрудничество облегчается тем, что Азербайджан и Грузия придерживаются пример­но одинаковых концептуальных подходов к урегулированию последствий этнополитиче­ских конфликтов 1990-х годов, в результате которых обе страны потеряли контроль над автономными образованиями, входившими в их состав в советский период (в частности, Грузия после «пятидневной войны» августа 2008 г. полностью потеряла контроль над не­которыми регионами – Южной Осетией и Абхазией). В этом вопросе обе страны поддер­живают друг друга на площадках международных организаций, что значительно расширяет рамки их взаимодействия.

Серьезное значение для региона имеет также трехсторонний формат сотрудничества, включающий, помимо этих двух стран, еще и Турцию: последняя занимает лидирующие по­зиции в экономике и торговле Грузии и является важнейшим партнером Азербайджана в во­енно-политической сфере. При этом и у Грузии, и у Азербайджана сложились непростые от­ношения с Россией, но, в отличие от Тбилиси, Баку старается по возможности не обо­стрять отношения с Москвой.

Главная задача России в вопросе урегулирования нагорно-карабахского конфликта заключается в поддержании статус-кво с учетом того, что в настоящее время ни одна из сторон конфликта не готова пойти на компромисс. Основная проблема на пути его урегулирования – это именно бескомпромиссность участников противостояния, а не влияние внешних сил. Несмотря на высокий уровень сотрудничества с Арменией, позиция России по урегулированию конфликта вокруг НКР формулируется в соответствии с согласованными Минской группой ОБСЕ принципами.

В случае решения этой проблемы велика вероятность того, что Баку может перейти из статуса стратегического партнера России в статус ее стратегического союзника, подобно Армении. Для этого Москве необходимо переосмыслить возможную роль и значение Баку в контексте российской политики в Большом Каспийском регионе и активизировать ее, а не ставить своей главной задачей попытки сближения с Баку посредством визитов первых официальных лиц в эту страну в периоды охлаждения двусторонних отношений. Москве необходимо сделать главный упор на формирование максимально позитивного образа РФ – выгодного экономического партнера и политического гаранта, страны с высоким политическим и экономическим потенциалом.

Карабахская проблема

Нагорно-карабаxский конфликт является одним из самыx сложныx и многоплановых в современной истории. Для его разрешения необxодимо учитывать целый ряд политическиx, юридическиx, экономических и экологическиx факторов, а также учитывать основополагающие установки, которыx придерживаются конфликтующие стороны. При этом особую значимость приобрели этнополитический и оборонный аспекты конфликта.

Одним из важнейшиx аспектов, препятствующиx урегулированию азербайджано-карабаxского конфликта, являются этнополитические особенности Азербайджана, влияние которыx проявляется во всеx сфераx общественной жизни. Этнополитический фактор включает три составляющие: историческую, этническую и политическую. Историческая составляющая базируется на проблемах, связанныx с созданием, формированием и развитием азербайджанского государства.

Армяно-азербайджанский конфликт вокруг Нагорного Карабаха (или Арцаха, как предпочитают называть непризнанную республику армяне) остается одним из главных дестабилизирующих факторов в Закавказье. После сокрушительного поражения в войне 1992-1994 гг. для азербайджанских властей стала очевидной невозможность военного решения карабахской проблемы. Поэтому главный упор в первые послевоенные годы был сделан на дипломатию: в Баку всерьез рассчитывали использовать заинтересованность США и Европейского союза в поставках энергоносителей из Азербайджана для возвращения Карабаха. Соглашения об энергетическом сотрудничестве с ЕС трактовались в Баку исключительно в рамках формулы «нефть в обмен на Карабах». Позднее предпринимались попытки использовать заинтересованность Москвы в членстве Азербайджана в ОДКБ, причем на этот раз формула звучала как «ОДКБ в обмен на Карабах», а затем – «ЕАЭС в обмен на Карабах».

Подобные дипломатические маневры оказались безрезультатными, так как строились на завышенной оценке степени важности для США, ЕС и России партнерства с Азербайджаном. Закономерно, что оторванные от реальности расчеты на то, что кто-то из внешних игроков вынудит Армению возвратить Нагорный Карабах под власть Азербайджана, не оправдались. Это привело к разочарованию в азербайджанском обществе в политике США, ЕС и России. Для власти стала очевидной необходимость выработки нового курса по отношению к НКР и Армении на основе «опоры на собственные силы».

Армянская позиция на переговорах по урегулированию карабахской проблемы (единая у Еревана и Степанакерта) базировалась на «пакетном принципе», который предполагает единовременное решение проблемы статуса Нагорно-Карабахской Республики на основе права наций на самоопределении. Деление и возврат под власть Азербайджана тех территорий, которые после войны стали для НКР «поясом безопасности» и контролировались армянскими вооруженными силами. Азербайджанская позиция базировалась на «поэтапном подходе», который позволил бы Баку постепенно возвратить под свой контроль все утраченные после войны территории бывшей АзССР.

Сблизить изначально взаимоисключающие позиции сторон оказалось невозможным, поэтому все попытки выработать взаимоприемлемое мирное решение в ходе переговоров под эгидой Минской группы ОБСЕ закончились безрезультатно. Азербайджанская власть поставила карабахскую проблему в центр политической жизни страны, возврат «оккупированных территорий» стал главной национальной идеей, призванной объединить общество. В настоящее время отказ от этой идеи для Баку столь же невозможен, как сдача НКР для Еревана.

Рост цен на энергоносители в начале 2000-х гг. дал азербайджанскому руководству необходимые финансовые средства для проведения активной политики по возврату утраченных территорий. Как показали последующие события, цель этой политики состоит в том, чтобы ослабить армянскую сторону и заставить ее капитулировать путем постоянного давления по всем возможным направлениям, включая военное. Одновременно с повышением боеспособности и масштабными закупками современного вооружения, Баку постоянно повышал уровень напряженности на линии разграничения.

Руководство Азербайджана не исключало и военного решения карабахской проблемы. Об этом свидетельствовали курс на достижение военного превосходства над армянской армией, заявления азербайджанских официальных лиц, в которых обосновывалось право Азербайджана на военное решение карабахской проблемы, а также активная дипломатическая работа по ослаблению позиций Армении на международной арене, в первую очередь – по подрыву союзнических отношений Армении и РФ. Баку удалось использовать в своих целях сотрудничество с Россией в военно-технической области: поставки российского вооружения азербайджанской армии превратились в одну из наиболее болезненных проблем в российско-армянских отношениях.

Россия стремилась не допустить новой войны в Карабахе путем поддержания военно-политического баланса сил в регионе. Масштабные закупки вооружения для азербайджанской армии (в России, Израиле, Турции, Беларуси, на Украине и других странах) компенсировались фактом членства Армении в ОДКБ, соглашениями о сотрудничестве в военной области и поставками соответствующих видов российского вооружения для армянской армии. Это позволяло Москве сохранять примерное равенство сил Азербайджана и Армении при постоянно возрастающем по инициативе Баку уровне милитаризации региона и тем самым нейтрализовать угрозу новой войны.

С начала 2000-х гг. Азербайджан активно закупал вооружение в РФ. Наиболее крупный пакет контрактов, который оценивался не менее чем в $4 млрд, был подписан в начале 2010-х гг. В 2015 г. под влиянием коммерческой привлекательности многомиллиардных сделок с Азербайджаном для российского ВПК (как и для производителей вооружения из других стран) прежний военно-политический баланс оказался существенно нарушенным в пользу Азербайджана по ряду видов вооружения (танки, артиллерия, тяжелые огнеметные системы, разведывательные и ударные беспилотники и др.). Наращивание потенциала азербайджанской армии сопровождалось ростом военной напряженности.

Наблюдатели склонны считать причиной обострения ситуации вокруг НКР ужесточение позиции официального Баку по этому вопросу. Потерпев поражение в 1994 году, Г.Алиев отказался от военных авантюр и сконцентрировался на экономическом развитии Азербайджана, сделав ставку на развитии нефтегазовой отрасли. Внешняя политика была направлена на расширение стратегического союза с Турцией, установление партнерских отношений с Западом и восстановление прагматичных связей с Россией. Пришедший на смену Г.Алиеву его сын Ильхам в целом продолжил политику отца.

Рост эскалации карабахского конфликта связан не только с увеличением военного потенциала страны, но, скорее, со сложной внутриполитической ситуацией, сложившейся в Азербайджане. Резкое падение цен на нефть привело к ухудшению экономического положения республики, снижению доходов и без того небогатого населения. Чтобы снять накапливающееся напряжение внутри страны, Баку использовал проверенный прием – маленькую победоносную войну.

В международном плане азербайджанские власти показали мировому сообществу и основным посредникам Минской группы ОБСЕ, что не согласны на статус-кво НКР, требуют вывода армянских войск из занятых районов, могут отказаться от переговорного процесса и решить вопрос военным путем.

С 2015 г. азербайджанская сторона постоянно нарушала режим перемирия по всей протяженности линии соприкосновения войск, которая в последние годы фактически вновь превратилась в линию фронта. Бои 2-5 апреля 2016 г. в зоне карабахского конфликта назвали «четырехдневной войной». Это определение получило широкое распространение, но оно не отражает подлинной сути происходящих событий. Война фактически возобновилась много лет назад, продолжалась она и после заключения 5 апреля 2016 г. договоренности о прекращении военных действий. События 2-5 апреля 2016 г. были лишь эпизодом в этой многолетней войне, но, безусловно, эпизодом знаковым и во многом определяющим перспективы развития карабахского конфликта.

В Москве и Ереване осознали потенциальную опасность сложившейся ситуации, и в феврале 2016 г. Армении был выделен государственный экспортный кредит в $200 млн на покупку российского оружия сроком на 10 лет с отсрочкой выплат до начала 2018 г. Данное соглашение позволило бы нейтрализовать превосходство азербайджанской армии в отдельных видах вооружения непосредственно в зоне конфликта. Однако в начале апреля 2016 г. (до того, как российское вооружение поступило в Армению) на линии фронта начались боевые действия. По мнению военных экспертов, одной из причин решения Баку о проведении крупномасштабной военной операции именно в это время мог стать российский «оружейный» кредит.

Весьма вероятно, что 16 марта 2016 г. И.Алиев получил предварительное одобрение своих планов во время встречи с президентом Эрдоганом в Анкаре. Данную версию подтверждают сделанные сразу после начала военных действий заявления турецкого руководства в поддержку Баку, с осуждением политики Армении.

В ночь с 1 на 2 апреля 2016 г. азербайджанские разведывательно-диверсионные группы в нескольких местах проникли за расположенные в «зоне безопасности» армянские передовые позиции с целью не допустить подхода резервов до их захвата наступающими с фронта передовыми частями. Наступающим не удалось прорвать армянские позиции.

4 апреля 2016 г. министр обороны Азербайджана дал указания всем родам войск, в том числе ракетно-артиллерийским частям, быть готовыми к нанесению «сокрушительных ударов» с применением тяжелых боевых средств по Степанакерту и другим городам НКР, если в короткие сроки «вражеская сторона не прекратит наносить удары по нашим населенным пунктам». Несмотря на это, 4 апреля 2016 г. инициатива  перешла к армянской стороне, подавившей действовавшие за линией фронта азербайджанские разведывательно-диверсионные группы и начавшей подготовку к наступлению.

Азербайджанское наступление закончилось неудачей, в первую очередь, благодаря стойкости армянских передовых частей, не допустивших прорыва линии обороны, и эффективному огню армянской артиллерии. В итоге 4-дневных боев азербайджанской армии удалось захватить лишь небольшую по площади территорию, расположенную перед основными армянскими позициями.

В условиях утраты фактора внезапности и выдвижения армянских резервов к линии фронта, азербайджанское командование осознало бесперспективность продолжения военный действий. Армянское руководство предпочло не переходить в наступление, которое было чревато непредсказуемыми для обеих сторон последствиями. В сложившейся ситуации Баку и Ереван отказались от дальнейшего обострения ситуации. Баку и Ереван дали противоположные оценки итогов боев 2-5 апреля 2016 г. Международная реакция на возобновление широкомасштабных боевых действий в зоне карабахского конфликта оказалась для Баку весьма неблагоприятной.

Боевые действия 2-5 апреля 2016 г. продемонстрировали, что азербайджанская армия не в состоянии решить карабахскую проблему путем победоносного военного блицкрига. В наступлении были задействованы новые виды вооружения и наиболее подготовленные подразделения специального назначения, которые, наряду с танковыми подразделениями, понесли самые серьезные потери, но не смогли решить поставленных задач. Азербайджанская «разведка боем» показала, что все усилия и гигантские военные расходы не привели к ощутимому преимуществу азербайджанской армии.

Военные действия выявили серьезные недостатки и в армянских вооруженных силах – в разведке, связи и снабжении, – что привело к отставке трех генералов, курировавших эти направления. На фоне хронического тупика в переговорном процессе и резко возросшего уровня напряженности, главной задачей МГ (Минской группы) ОБСЕ и российской дипломатии становилось не продолжение имитации «мирного процесса», а установление реального режима перемирия путем создания эффективных механизмов по недопущению возобновления военных действий.

Таким образом, позиции сторон практически несовместимы. Азербайджан – категорически против независимого статуса НКР, Армения – категорически за. Вести какие-либо мирные переговоры в этих условиях крайне сложно, если вообще возможно, тем не менее, они ведутся.

Несмотря на конфиденциальность переговорного процесса в рамках Минской группы, известно, что долгое время его основой являлись так называемые Мадридские принципы, разработанные в 1997 г. и обновленные в 2010 г. Эти принципы исходили из территориальной целостности Азербайджана, и это не устраивало Армению. В настоящий момент упоминаются также Казанские принципы, которые, при определенных условиях, допускают возможность независимости Нагорного Карабаха, что неприемлемо для Азербайджана. В этих условиях обе стороны постоянно обвиняют международных посредников в бездействии, неэффективности и даже бесполезности переговоров в формате Минской группы. Однако альтернативы работе МГ ОБСЕ нет.

Отношения с США

Государства Закавказья занимают особое место в системе приоритетов США на постсоветском пространстве, смыкающемся в этом регионе с Ближним и Средним Востоком. В силу стратегической важности Закавказья, значительного влияния в США лоббистских групп, сопричастных государствам этого региона, и внутриполитической значимости для США проблем этих стран, регион занимает видное место в повестке дня американского Конгресса. При обсуждении законодателями американских целей и стратегии в отношении трёх стран региона наибольшие противоречия традиционно вызывает Азербайджан. Это обусловлено сочетанием специфики азербайджанского внутриполитического режима с геополитической важностью и инвестиционной привлекательностью Азербайджана, а также желанием Баку поддерживать тесные отношения с США в сфере безопасности.

После периода самоограничения в отношении партнёрства с Азербайджаном Вашингтон с середины 2000-х гг. перешёл к активному взаимодействию с Баку в сфере экономики и безопасности. Если в первые годы после обретения Азербайджаном независимости позиция Конгресса тормозила предоставление Азербайджану американской экономической помощи и развитие деловых контактов между Азербайджаном и США, то начиная с 2000-х гг. Конгресс стал важной движущей силой американо-азербайджанского партнёрства. Под воздействием открывшихся возможностей прибыльного бизнеса в азербайджанском нефтегазовом секторе, а также под влиянием тюркского лобби в США члены Конгресса в основном изменили свой подход к карабахскому конфликту на более нейтральный и стали менее критично относиться к нарушениям прав и свобод в Азербайджане при условии сотрудничества Баку с Вашингтоном по важным для США стратегическим проблемам. Баку умело пользовался данным сдвигом в политике США, пытаясь балансировать между Москвой и Вашингтоном.

Наследственный режим передачи власти в Азербайджане наряду с жёсткими подходами правительства к взаимодействию с политической оппозицией и гражданским обществом традиционно вызывают критику со стороны как Белого дома, так и Конгресса. Тем не менее, растущая роль Азербайджана в качестве поставщика углеводородных энергоносителей союзникам США в Европе и на Ближнем Востоке, высокая доходность инвестиций в разработку азербайджанских месторождений газа и нефти, а также готовность Баку оказать политическую поддержку Вашингтону и направить воинские контингенты для участия в важных для США операциях дают Азербайджану существенное влияние на членов Конгресса. Немаловажную роль в формировании подходов Конгресса к отношениям Вашингтона и Баку играют тюркские (и мусульманские) диаспоры в США, симпатизирующие Азербайджану.

С начала 1990-х гг. формирование подхода США к отношениям с Азербайджаном происходило также под влиянием проармянского лобби, стремившегося представить Азербайджан в качестве реваншистского милитаризирующегося государства, поставившего целью возвращение контроля над Нагорно-Карабахской автономной областью, утерянного в начале 1990-х гг. До последнего времени на слушания в Конгрессе по Азербайджану приглашались представители организаций, выражающих точку зрения армянских диаспор на Азербайджан и карабахский конфликт.

После 1991 г. США предоставляли Азербайджану, как и другим республикам бывшего СССР, экономическую помощь. Её объём на душу населения примерно соответствовал показателям, характерным для постсоветских государств, рассматривавшихся американской администрацией в качестве приоритетных. При этом объём финансовой помощи США Азербайджану неуклонно снижался на протяжении 2010-х годов: с $26,4 млн. в 2011 фин. г. до $13,4 млн., запрошенных у Конгресса на 2015 фин. г.

К числу проблем, связанных с соблюдением политических прав в Азербайджане и находившихся в поле зрения членов Конгресса в 2010-е гг., относились свобода СМИ, преследования общественных деятелей и активистов, порядок проведения выборов и т.д.

В сфере традиционной безопасности на протяжении ряда лет с начала 1990-х гг. подход Конгресса к Азербайджану был продиктован позицией американских законодателей по конфликту вокруг Нагорного Карабаха. В то время члены Конгресса, в основном под влиянием армянского лобби, были склонны возлагать основную ответственность за противостояние в Карабахе на Баку. Ограничения на сотрудничество в военной сфере между Баку и Вашингтоном зачастую накладывала полемика между сторонами относительно степени соблюдения правительством Азербайджана основных прав и свобод жителей страны. Так, в апреле 2011 г. после очередной порции критики, прозвучавшей из Вашингтона, Баку отказался от участия в совместных с США военных манёврах. Тем не менее Азербайджан не прекращал получать финансовую помощь на укрепление вооружённых сил, а азербайджанские военные продолжали обучение на различных программах переподготовки в США.

Существенный кризис в американо-азербайджанских отношениях, связанный с соблюдением прав человека, произошел в 2012 г., когда в Азербайджане на свободу с почестями был отпущен возвращенный на родину правоохранительными органами Венгрии военнослужащий азербайджанской армии Р.Сафаров, убивший в ходе ссоры армянского офицера (оба они обучались по одной из программ НАТО в Будапеште).

О нежелании официального Вашингтона вносить чрезмерный дискомфорт в отношения с Баку говорят осторожные формулировки ответов представителей администрации США на задаваемые в ходе слушаний вопросы конгрессменов о правах человека в Азербайджане и позиции Баку по Нагорному Карабаху. Довольно убедительно звучали и оценки выступавших на слушаниях экспертов, в соответствии с которыми азербайджанские власти зачастую вынуждены принимать жёсткие меры, реагируя на попытки экспорта в Азербайджан радикального ислама дабы сохранить в целом светский характер азербайджанского государства. В итоге позиция Конгресса, склонного поддерживать Баку в его трубопроводной дипломатии и политике безопасности, была важным фактором, позволявшим Азербайджану проводить политику балансирования между США и их европейскими союзниками, с одной стороны, и Россией – с другой.

Претензии западных партнеров в адрес Баку в первую очередь были связаны с уровнем обеспечения прав человека в республике. Запад обвиняет бакинские власти в преследовании и подавлении инакомыслящих. Нет особого взаимопонимания и в отношениях Баку с Вашингтоном. Более того, в них наметилась глубокая трещина. Дело в том, что в конце декабря 2015 г. в конгресс США был представлен законопроект под названием «Акт по демократии в Азербайджане», согласно которому, в случае дальнейшего несоблюдения прав человека в кавказской республике, членам азербайджанского правительства не будут предоставляться американские визы. К тому же, в случае принятия этого документа, рекомендуется ввести экономические санкции против Азербайджана.

Столь недружественный жест со стороны заокеанского партнера застал азербайджанское руководство врасплох, тем более на фоне, казалось бы, наметившегося потепления в отношениях двух стран. В Баку на официальном уровне пока никак не комментировали появление Акта, выжидая, как дальше будут развиваться события.

Еще в 1990-е гг. государства Южного Кавказа были включены в зону ответственности Европейского командования Вооруженных сил США, которые ставили своей задачей принять в регионе ряд превентивных мер, направленных на предотвращение здесь полномасштабного кризиса. После 11 сентября 2001 г. Азербайджан и Грузия присоединились к возглавляемой США антитеррористической операции в Афганистане, а затем стали активными участниками антисаддамовской коалиции в Ираке. Для двух южнокавказских государств это было средством сближения с США; причем они рассчитывали также модернизировать собственные силовые структуры.

Азербайджан сделал официальную заявку на членство в НАТО в апреле 2003 г. С 1999 по 2008 год азербайджанские воинские контингенты участвовали в операции под руководством НАТО в Косово (СДК/КФОР). С 2002 г. Азербайджан активно поддерживает операцию ИСАФ в Афганистане, сотрудничает с НАТО и другими странами-партнерами в рамках программы «Партнерство ради мира» (ПРМ), Процесса планирования и анализа (ПАРП) и Совета евроатлантического партнерства (СЕАП), в Плане действий партнерства по борьбе с терроризмом (ПАП-Т). Успешное выполнение Азербайджаном и Грузией Плана действий в отношении индивидуального партнерства – Individual Partnership Action Plan (IPAP) – облегчает для них переход к Плану действий в отношении членства – Membership Action Plan (MAP).

О нежелании официального Вашингтона вносить чрезмерный дискомфорт в отношения с Баку говорят осторожные формулировки ответов представителей администрации США на задаваемые в ходе слушаний вопросы конгрессменов о правах человека в Азербайджане и позиции Баку по Нагорному Карабаху. Довольно убедительно звучали и оценки выступавших на слушаниях экспертов, в соответствии с которыми азербайджанские власти зачастую вынуждены принимать жёсткие меры, реагируя на попытки экспорта в Азербайджан радикального ислама, дабы сохранить в целом светский характер азербайджанского государства. В итоге позиция Конгресса, склонного поддерживать Баку в его трубопроводной дипломатии и политике безопасности, была важным фактором, позволявшим Азербайджану проводить политику балансирования между США и их европейскими союзниками, с одной стороны, и Россией — с другой.

Азербайджан и Евросоюз

Развитие отношений Азербайджана и Европейского Союза (ЕС) имеет весьма неоднозначный характер. Исторически они основываются на соглашении о партнерстве, заключенном в 1996 г. в Люксембурге и вступившем в силу в 1999 г. В 2009 г. Баку был также включен в программу ЕС «Восточное партнерство», цель которого, как известно, состояла в сближении с Украиной, Арменией, Молдавией, Грузией, Азербайджаном и Белоруссией без принятия их в ЕС.

Однако на Вильнюсском саммите 2013 г. президент Азербайджана И.Алиев, хотя и выразил готовность сотрудничать с ЕС в реализации проектов в рамках «Восточного партнерства», отказался подписать соглашение об ассоциации с Евросоюзом. Несмотря на то что и в Азербайджане, и в ЕС постоянно подтверждают партнерский характер отношений, на протяжении всей их истории постоянно возникают трения и взаимные претензии, отражающие взаимное недовольство сторон.

Отношения ЕС с Азербайджаном в первую очередь базируются на сотрудничестве в энергетической сфере и других областях, представляющих интерес для обеих сторон. Таким образом, если ЕС требует от Азербайджана соблюдения европейских нормативных ценностей, то стратегические интересы Брюсселя заставляют его закрывать глаза на отступление от этих норм. Однако происходит это не постоянно, а время от времени, когда всплеск активности общественных настроений, направленных на поддержку гражданских прав и свобод, совпадает с фазой активизации политики ЕС по становлению и укреплению демократии на постсоветском пространстве.

Азербайджан связан с ЕС в основном энергетическими проектами. Не отказываясь от участия в «Восточном партнерстве» – хотя на практике это участие с самого начала было достаточно пассивным – азербайджанские власти не выражают готовности работать с ЕС над соглашением об ассоциации. В отличие от президентов Армении и Грузии, принявших участие в майском 2015 г. саммите программы «Восточного партнерства», президент Азербайджана И.Алиев в последний момент отказался от поездки в Ригу.

Азербайджан является важным, хотя и не самым крупным, поставщиком энергоносителей для Европы. Основу экспорта энергоносителей из страны составляет нефть. В свою очередь в Азербайджане считают, что диалог между Баку и Брюсселем необходимо строить на основе стратегического партнерства, которое должно включать не только энергетику, но и другие сферы. В Евросоюзе, несомненно, признают за Азербайджаном роль современного экономического лидера в регионе и потенциально – гаранта стабильности на Южном Кавказе. Азербайджан в свою очередь стремится выступать перед внешним миром в качестве независимого, самостоятельного и респектабельного государства, позиция которого принимается и уважается всеми партнерами как на Западе, так и на Востоке. Претензии на этот статус в целом с пониманием воспринимаются в ЕС.

Взаимное недовольство складывается из целого комплекса причин. Обе стороны испытывают определенное разочарование из-за несбывшихся ожиданий и надежд. Азербайджан недоволен невнятной позицией ЕС относительно нагорно-карабахского конфликта, считая, что ЕС демонстрирует недостаточный уровень поддержки территориальной целостности республики.

Баку упрекает ЕС в том, что отсутствие четкой позиции по Нагорному Карабаху (естественно, отвечающей интересам Азербайджана) является, по сути, поддержкой Армении в этом вопросе. И хотя после присоединения Армении к ЕАЭС и отказа от «Восточного партнерства» позиция Евросоюза по отношению к Еревану в этом вопросе стала более жесткой, тем не менее никакой конкретной реакции со стороны Брюсселя не было, хотя по другим аналогичным конфликтам ЕС высказывался вполне определенно.

Кроме того, в Баку полагают, что европейцы проявляют излишнее внимание к внутриполитической ситуации в стране, навязывая Азербайджану чуждые местному менталитету ценности, а также обвиняя власти страны в нарушении прав человека и подавлении всякого инакомыслия.

Действительно, десять лет назад, когда Евросоюз выступил с инициативой под названием «Европейская политика добрососедства», в Брюсселе ожидали, что принимавшие в ней участие страны, в том числе и Азербайджан, начнут постепенно вводить у себя европейские стандарты, касающиеся прежде всего прав человека. Однако вскоре стало ясно, что стороны серьезно расходятся в трактовке содержания обсуждаемых проблем. В Азербайджане полагают, что если страна является для Запада важным поставщиком энергоносителей и партнером в сфере безопасности, значит, она может позволить себе избирательно сотрудничать в определенных экономических и политических вопросах, воспринимая принципы демократии и уважения прав человека, исходя из своих исторических и социокультурных особенностей. В связи с этим в государственных СМИ Азербайджана регулярно критикуются страны, считающиеся основными «экспортерами» западных ценностей, а именно США и Германия.

В последнее время между Азербайджаном и ЕС возникли и другие проблемы, связанные, как утверждали в ЕС, с преследованиями властями правозащитников и журналистов. 10 сентября 2015 г. Европарламент принял беспрецедентно жесткую резолюцию, в которой власти Азербайджана прямо обвинялись в нарушении прав человека. В этом документе впервые был поставлен вопрос о введении санкций в отношении тех азербайджанских политиков и судей, которые были причастны к преследованию граждан по политическим мотивам. Европарламент призвал также страны-участницы Евросоюза не посылать наблюдателей на парламентские выборы в Азербайджан 1 ноября 2015 г.

В ответ на это решение Европейского парламента МИД Азербайджана отменил намеченный визит делегации Еврокомиссии в республику. В МИД была вызвана также глава представительства ЕС в Азербайджане М.Мард, которой было высказано осуждение официального Баку по поводу принятой резолюции. 11 сентября 2015 г. пресс-служба МИД Азербайджана распространила сообщение о том, что республика намерена кардинально пересмотреть свои отношения с ЕС в свете этих событий. Таким образом, отношения Азербайджана и ЕС в ближайшей перспективе выглядят не безоблачными.

ЕС, имеющий экономические интересы в Азербайджане и вложивший немало средств в развитие энергетического комплекса страны, опасается, что война между Азербайджаном и Арменией может привести к нарушениям поставок нефти и газа из региона, в которых заинтересована Европа, особенно с точки зрения прокладывания маршрутов этих поставок в обход России.

После неудачи с амбициозным проектом «Набукко» в Евросоюзе задумались о более реальных по срокам и менее затратных проектах. Так возникла идея Южного газового коридора (по сути, это западная ветка «Набукко»), по которому предполагается доставлять газ в Европу из Азербайджана, а также, в перспективе, из Туркмении, Северного Ирака, Ирана (в случае снятия санкций), Израиля и Египта в обход России через Турцию. Предполагаемая протяженность газопровода – 3500 км. Азербайджан крайне заинтересован в строительстве Южного газового коридора, поскольку это превращает его в крупного поставщика данного энергоносителя в Европу.

Накопленный опыт говорит о том, что в рамках сложившегося формата отношений Азербайджана и ЕС динамика взаимодействия двух сторон, во-первых, будет ограниченной, во-вторых, сохранит неустойчивый характер. В то же время следует иметь в виду, что пока не сложились политические предпосылки укрепления взаимного доверия для решения актуальных региональных и международных проблем, а также создания новых институтов развития, которые могли бы придать дополнительный импульс расширению торгово-экономических обменов.

Политологи считают, что в обозримой перспективе решения проблемы Нагорного Карабаха нет. Каждая сторона настаивает на своем, а если и выдвигаются компромиссные предложения, то они не затрагивают главного вопроса – о статусе Нагорного Карабаха, что сводит на нет их практическую значимость.

Таким образом, на сегодняшний день единственным надежным поставщиком газа в ЕС по ЮГК является Азербайджан, однако его газовые ресурсы ограничены. Поэтому Южный газовый коридор можно рассматривать как долгосрочный европейский проект, пока носящий скорее политический характер. Брюссель стремится показать Москве, что предпринимает реальные шаги по поиску альтернативных поставщиков газа, и демонстрирует готовность противостоять монополии «Газпрома» на европейском рынке.

В настоящее время Азербайджан готов к развитию экономического и энергетического сотрудничества с ЕС, но выступает против критики со стороны Брюсселя, связанной в основном с ситуацией с правами человека, которую Баку считает «своим внутренним делом». Во-первых, сегодня Баку крайне недоволен двойными стандартами ЕС в подходе к нагорно-карабахскому конфликту, а также неэффективной политикой Брюсселя в отношении его урегулирования. Безусловно, что решение этой проблемы отвечает интересам ЕС, однако возможности его на данном направлении весьма ограничены. Тем не менее, с точки зрения Баку, это вовсе не означает, что Брюссель делает все возможное, чтобы содействовать урегулированию конфликта.

Во-вторых, Азербайджану, как и двум другим государствам Закавказья – Армении и Грузии – не вполне понятна конечная цель политики «Восточного партнерства».

Отношения с КНР

Основы взаимоотношений между Азербайджаном и Китаем были заложены президентом Азербайджана Г.Алиевым. Важным этапом в развитии отношений между двумя странами стал 2005 год, когда с официальным визитом в КНР побывал президент Азербайджана И.Алиев. В рамках этого визита в Пекине был организован азербайджано-китайский бизнес-форум, на котором присутствовали представители 40 азербайджанских и 400 китайских компаний. Между бизнес-структурами обеих стран было подписано около 20 контрактов, в частности о создании в Азербайджане базы для развития на основе китайского ноу-хау компьютерных технологий, производства стекловолоконных кабелей, передвижных буровых установок для нефтегазовой сферы, материалов для хранения и упаковки сельхозпродукции и т.д.

Особый интерес для китайской стороны представляет энергетическая сфера. Пекин постепенно втягивается в конкурентную борьбу за нефтегазовые ресурсы Каспия. Китай уже присутствует в нефтяном секторе Азербайджана. Его энергетический гигант — компания «Sinopec» имеет долю в проектах «K&K» и «Гобустан» с инвестициями более $250 млн. Отметим, что проект «K&K» связан с разработкой крупнейшего прибрежного нефтяного месторождения в Азербайджане и в течение последних лет поддерживает еже­годный объем добычи на отметке 300 тыс. т. В декабре 2010 г. представители Государственной нефтяной компании Азербайджана (ГНКАР) посетили Китай и Сингапур, где был подписан контракт на поставку нефти в Китай.

Китайская сторона активно помогает Азербайджану в реконструкции и ремонте тепловых и гидроэлектростанций. Здесь лидером выступает Национальная корпорация электрооборудования Китая (China National Electric Equipment Corporation), или CNEEC. В 2007 г. эта корпорация выиграла тендер на реконструкцию Азербайджанской теплоэлектростанции и модернизацию ее семи энергоблоков. На долю этой электростанции приходится 45% всей вырабатываемой в стране электроэнергии. После оконча-ния работ мощность энергоблоков составит 2 600 МВт. В 2010 г. CNEEC получила право и на ремонт Мингечаурского каскада ГЭС, который состоит из Мингечаурской и Варваринской гидроэлектростанций. Эти гидроэлектростанции также играют важную роль в энергетическом балансе Азербайджана. После реконструкции мощность каскада возрастет с 360 до 420 мегаватт.

Азербайджан и Китай активно сотрудничают и в других областях, в частности в культурно-образовательной сфере. Достигнута договоренность об открытии в 2011 г. Института Конфуция в Азербайджане. Однако до сих пор на КНР приходится лишь незначительная доля объема внешней торговли Азербайджана.

Отношения с Турцией

Турция – ближайший сосед Азербайджана – всегда выступала весьма привлекательным потенциальным покупателем азербайджанского газа. Совпадение интересов Азербайджана, Турции и западных государств, в частности США, которые не хотели, чтобы будущие потки углеводородов шли через российскую территорию, привели к разработке и реализации ряда трубопроводных проектов, в частности нефтепровода Баку – Тбилиси – Джейхан и газопровода Баку – Тбилиси – Эрзерум. Они оказали огромное влияние на энергетическую политику Азербайджана, заинтересовав страну в дальнейшем наращивании объемов добычи нефти и газа. В то же время создание новой энергетической инфраструктуры не способствовало нормализации отношений между странами Южного Кавказа.

Ключевую роль в реализации энергетических проектов на Южном Кавказе сыграла Турция. Анкара не только добилась строительства новых трубопроводов, но и сумела реализовать политику балансирования между Россией и западными странами. Одновременно Анкара сумела обеспечить контроль над углеводородными ресурсами, поступающими из России (газопровод «Голубой поток», 2002 г., строительство газопровода «Турецкий поток», ввод в эксплуатацию к 2020 г.) и из Азербайджана (БТД, 2006 г. и БТЭ, 2007 г.). Поддержав реализацию данных трубопроводных проектов, Турция получила контроль над энергетическим «вентилем», с помощью которого может регулировать поставки нефти и газа в европейские страны.

В последние годы Анкара перехватила инициативу у западных стран, которые оказывали наибольшее влияние на развитие энергетических проектов на Южном Кавказе. Ключевым фактором послужили неудачи с реализацией проекта газопровода «Набукко», который в 2002 г. инициировал ЕС. «Южный газовый коридор» предполагал строительство системы Трансанатолийского газопровода (TANAP) и Трансадриатического (TAP), которая должна быть введена в строй после2019 г. Ресурсной базой для наполнения газопроводов должно стать месторождение Шах-Дениз, которое даст газ в объеме 16 млрд. куб. м в год. При этом ожидается, что поставки газа в Турцию составят 6 млрд. куб. м, а на европейский рынок — 10 млрд. куб. м.

Предложенный Азербайджаном и Турцией TANAP, будучи состыкован с уже функционирующим газопроводом Баку – Тбилиси – Эрзерум, должен обеспечить поставки азербайджанского газа до западных границ Турции. В целом TANAP следует рассматривать в качестве локального трубопроводного проекта, который представляет интерес в первую очередь для Азербайджана и Турции.

Кроме того, в июне 2013 г. консорциум по разработке азербайджанского газоконденсатного месторождения Шах-Дениз принял решение о выборе ТАР в качестве основного маршрута для поставки газа в Европу. Данный трубопровод должен пройти через территорию Греции и Албании, Адриатическое море и далее в Италию. В случае реализации ТАР азербайджанский газ сможет поступать в европейские страны после 2019-2020 гг. в объеме до 10 млрд. куб. м в год.

В масштабах отдельных европейских стран, прежде всего расположенных на юге Европы, поставки азербайджанского газа могут сыграть заметную роль. Однако в целом азербайджанский газ не окажет серьезного влияния на европейский газовый рынок, на котором могут появиться значительные объемы сжиженного природного газа, а также сланцевый газ. Несмотря на это, вокруг трубопроводных проектов «Турецкий поток» и ТАР, который является «воротами» азербайджанского газа в европейские страны, развернулись геополитические сражения. «Южный газовый коридор» позиционируют в качестве альтернативы проекту газопровода «Турецкий поток», который реализуют Россия и Турция.

Однако реальность состоит в том, что в ближайшее десятилетие Россия останется основным источником газа для ЕС. Дополнительные объемы углеводородного сырья, поступающие из Азербайджана, дадут европейским странам новые возможности для экспорта углеводородов и скажутся на переговорах с Россией по ценам. Однако реальное влияние на газовый рынок Европы и политику России дополнительные объемы азербайджанского газа могут оказать лишь значительно позже. Поэтому противопоставлять «Турецкий поток» азербайджано-турецким проектам было бы некорректно. Их реализация вызвана разными политическими обстоятельствами и определяется наличием запасов природного газа.

Регион Южного Кавказа является приграничным по отношению к Турции, что, конечно, делает его с точки зрения турецкой политики более важным. Главным союзником Турции в этом регионе является Азербайджан. Первоначально были большие надежды по поводу лозунга «единой турецкой нации» из двух государств, или трех государств, если туда включать Республику Северного Кипра. Но в дальнейшем этот оптимизм угас, и интеграционного проекта на этой почве не возникло. Турция выстроила свои тесные и союзнические отношения с Азербайджаном строго на двусторонней межгосударственной основе. В экономической сфере Турция демонстрирует большой эгоизм. Она добивается максимально выгодных для себя условий сотрудничества с Азербайджаном, в том числе в энергетике, в плане энергетического транзита и установления цен на азербайджанские энергоносители. Это вызывает раздражение в Азербайджане, который болезненно относится к такому эгоизму «старшего брата».

Военно-техническое тесное сотрудничество Турции с Азербайджаном продиктовано характером отношений с Арменией. Между Турцией и Арменией так и не было установлено дипломатических отношений. Армения требует признать геноцид армян, что может предполагать компенсацию со стороны турецкого государства. Для Турции это категорически неприемлемо, как и для Азербайджана.

Отношения с Исламской Республикой Иран (ИРИ)

Контракт века Азербайджана 1994 г. открыл двери для крупномасштабного проникновения Запада и для потока западных инвестиций не только в нефтяной и газовый секторы Азербайджана, но и в регион Южного Кавказа в целом. А с инвестициями пришло широкое и активное политическое участие Запада в кавказских делах. Соединенные Штаты, НАТО, Европейский союз и Турция начали постепенно укреплять здесь свои позиции, проводить в жизнь ряд стратегических программ вроде «Стратегии Шелкового пути», «Партнерства ради мира» и «Восточного партнерства», а также усиливать сознание тюр­кской идентичности. Основная задача этих программ и набора инициатив вроде «Каспийской стражи».

Разумеется, в подобных инициативах Иран видит прямую угрозу своей безопасности. Кроме того, Иран (возможно, с одобрения России) первым попытался развернуть ситуацию и остановить продвижение Запада в регион, где Россия и Иран выступают как традиционные игроки, имеющие общие стратегические цели. Иран реагировал совершенно недвусмысленно и агрессивно, как это было в 2001 г., когда иранский военный корабль заставил судно «Бритиш петролеум» вернуться в порт или когда иранские военные самолеты нарушили воздушные границы Азербайджана и вторглись в воздушное пространство страны.

Поэтому сохранение российского преобладания здесь стратегически важно для иранской внешней политики и политики безопасности и выгодно как для Москвы, так и для Тегерана, у которых на Южном Кавказе одни и те же стратегические приоритеты: борьба с американским влиянием и стремление к его ослаблению; противодействие достижению краткосрочных и долгосрочных целей США, НАТО, и ЕС; сдерживание влияния ЕС и противостояние его стратегическим инициативам; противодействие развертыванию военных баз США или НАТО; воспрепятствование сотрудничеству Израиля с Грузией и Азербайджаном; остановка продвижения Грузии и Азербайджана к членству в НАТО/ЕС; принятие таких мер безопасности, которые отвечали бы стратегическим интересам Ирана (а также России); обеспечение контроля над каспийскими энергоресурсами и маршрутами их транспортировки; сдерживание роста влияния Турции и турецко-азербайджанского альянса; содействие сохранению враждебности в отношениях между Турцией и Арменией; противодействие долгосрочному стратегическому сотрудничеству в треугольнике Турция – Грузия – Азербайджан; поддержание стратегического равновесия между Азербайджаном и Арменией, не позволяющее Азербайджану превратиться в региональную державу; сохранение за Россией ведущей роли на Кавказе и на Каспии и тем самым под­держание статус-кво.

В конечном счете, сохранять статус-кво и поддерживать преобладание России впол­не соответствует интересам Ирана. В этом случае он сумеет обеспечить реализацию своей основной стратегической цели: ограничить рост или снизить влияние США и тем самым помешать попыткам Америки перекроить политический ландшафт региона и обеспечить там доминирование Вашингтона.

Ирано-азербайджанские отношения в целом – спокойные, а возникающие шероховатости сторонам удалось быстро сгладить. Саммит президентов России, Азербайджана и Ирана в Баку в 2016 г. назвали историческим. По его итогам была подписана декларация, в которой говорится о важности взаимодействия трех сторон в борьбе с угрозами региональной стабильности и безопасности, о неприемлемости практики применения противоправных экономических санкций, а также о важности создания новых надежных транзитных коридоров. Стороны поддержали объединение электроэнергетических систем трех стран в целях обмена электроэнергией и выступили за расширение сотрудничества в вопросе обмена технологиями в области добычи и транспортировки газа. Президенты договорились создать рабочие группы по различным направлениям сотрудничества.

8 августа 2016 г. в Баку состоялась трехсторонняя встреча Россия – Азербайджан – Иран. В ней приняли участие главы государств В.Путин, И.Алиев и Х.Роухани. Инициатором встречи был президент Азербайджана, который еще в феврале высказал такое предложение в телефонном разговоре со своим российским коллегой. Следует отметить, что это – первая встреча лидеров трех стран в подобном формате. По мнению экспертов, она должна стать важным этапом в развитии отношений между ними, поскольку наши государства сталкиваются со схожими вызовами, как в экономической сфере, так и в сфере безопасности и борьбы с терроризмом.

Встреча в Баку показала, что и Россия, и Иран настроены на диалог с Анкарой по сирийскому вопросу. Если трем странам удастся договориться или хотя бы найти точки соприкосновения по данному вопросу, это могло бы стать серьезным фактором ускорения решения сирийской проблемы и борьбы с ИГИЛ. Помимо проблем безопасности, большое место на саммите в Баку заняло обсуждение проекта транспортного коридора «Север–Юг». Следует отметить, что планам этого масштабного проекта уже минимум 10 лет. Его инициатором в свое время выступила Россия, которую поддержал Иран. Однако после введения санкций в отношении Ирана проект пришлось заморозить. В настоящий момент он начал реализовываться, но лишь частично.

В целом, саммит выполнил те задачи, на решение которых возлагали надежды его участники. Ирану было важно подтвердить свое вхождение в ареал ШОС, укрепить свой экономический и политический вес в регионе, постепенно преодолевая последствия изоляции. Азербайджан, учитывая его неоднозначные отношения с Западом, хотел заручиться поддержкой таких важных партнеров и соседей, как Россия и Иран. К тому же принятые решения по строительству железной дороги могут оживить внутренние экономические процессы в республике. Что касается России, то Москва заинтересована в надежных партнерах на Кавказе и Среднем Востоке, с которыми можно договориться о противодействии угрозе терроризма, а также в расширении своих торгово-экономических связей на южном направлении.

Основная цель транспортного коридора, протяженность которого превышает 7 тысяч км., – с помощью железных и магистральных дорог через территорию Ирана, Центральной Азии, Южного Кавказа и России соединить страны Азии и, в первую очередь, Индию с Европой. На первом этапе реализации проекта будут соединены железные дороги России, Азербайджана и Ирана, что, как считают эксперты, позволило бы существенно нарастить торговлю между тремя странами. Особенно в этом был заинтересован Азербайджан.

В марте 2018 г. Президент Ирана Х.Роухани совершил двухдневный визит в Азербайджан. В Баку состоялись его переговоры с президентом Азербайджана И.Алиевым, в ходе которых были обсуждены вопросы углубления сотрудничества. По предварительным данным, в рамках визита планировалось подписать соглашение о кредите в 500 млн. долл., который Баку предоставит Тегерану на строительство железной дороги в Иране.

В последние годы наблюдается интенсивная динамика нарастания торгово-экономических отношений двух стран. «Этому способствовало два фактора: отмена антииранских санкций и пристальное внимание Кремля к развитию инфраструктурных проектов с Ираном. Значительную роль еще предстоит сыграть транспортному коридору Север–Юг, который еще называют коридором развития. Вокруг него, по замыслу Москвы, Тегерана и Баку, начнут формироваться новые промышленные и логистические центры. Обе страны заинтересованы в том, чтобы китайские грузы шли по указанному выше коридору.

Параллельно с Москвой Тегеран и Баку пытаются привлечь к этому маршруту Индию. Естественно, предполагаемые доходы на начальном этапе с нефтяными не сравнить. Однако для Азербайджана это уже имеет значение, учитывая, что доля транспорта и складского хозяйства в ВВП составляет от 6,5%. Отсюда понятен интерес Баку к иранской железнодорожной инфраструктуре. Иран сдал Азербайджану в аренду грузовую станцию и терминалы на 15 лет в иранской Астаре, а Баку взамен выступит соинвестором в прокладке железнодорожной ветки Решт – Астара. Азербайджан планирует перевозить по железной дороге продукцию своей нефтехимии и агропрома. Часть грузов будет направляться в Россию, а другая – в направлении Ирана и Индии.

Другая важная тема – подвижки в урегулировании вопроса с месторождениями Араз–Алов–Шарг. В 1990-х гг. спорное месторождение стало причиной инцидентов и тормозило подписание каспийской конвенции. Сегодня высока вероятность того, что стороны выйдут на подписание меморандума о создании совместного консорциума для разработки месторождения, не заостряя внимания на его принадлежности. Правовая коллизия будет попросту монетизирована совместными доходами.

Таким образом, важными политическими игроками в Закавказье являются Турция и Иран. При этом Иран не заинтересован в росте напряженности у своих северных границ и, к тому же, опасается, что широкомасштабная война в регионе волей-неволей сделает и его участником конфликта, чего Тегеран всячески стремится избежать.

Энергетическая стратегия Азербайджана

Ключевую роль в энергетической сфере Южного Кавказа играет Азербайджан, который добился здесь значительных успехов. Трубопроводные проекты, реализованные в начале XXI века, позволили Азербайджану стать одним из крупных экспортеров нефти и газа на европейский рынок. Большую роль в формировании экспорта азербайджанских углеводородов сыграли западные энергетические компании и государственные структуры, которые оказали новым проектам финансовую помощь и политическую поддержку.

После распада СССР Азербайджан получил возможность проводить самостоятельную внешнюю политику, в том числе формировать энергетическую стратегию исходя из своих национальных интересов. В начале 1990-х гг. руководство Азербайджана делало ставку на добычу нефти. В сентябре 1992 г. была создана Государственная нефтяная компания Азербайджанской Республики (SOCAR), а в 1993 г. под руководством президента Г.Алиева была разработана Нефтяная стратегия, предусматривающая увеличение добычи нефти и ее экспорт на европейский рынок. В контексте такого подхода особо отмечалась необходимость сотрудничества с крупными западными нефтяными компаниями, так как Азербайджан не имел материально-технической базы для добычи нефти с морских месторождений. При реализации Нефтяной стратегии азербайджанские власти стремились решить такие ключевые задачи, как усиление позиций страны в Южно-Кавказском регионе, разрешение карабахского конфликта, развитие экономики и обеспечение стране достойного места на мировом рынке нефти.

В результате длительных переговоров между Азербайджаном и 12 крупными нефтяными компаниями 20 сентября 1994 г. было подписано соглашение о совместной разработке трех нефтяных месторождений – Азери, Чираг и Гюнешли. Соглашение, получившее название «контракт века», определило роль нефтяного фактора во внешней политике Азербайджана. Официальный Баку стал рассматривать нефть как инструмент внешней политики и улучшения экономического положения страны.

С геополитической точки зрения основная цель строительства нефтепровода, ставшего результатом совместных усилий США и ЕС, заключалась в создании независимого от России маршрута транспортировки энергоресурсов из Каспийского региона на мировые рынки, что снижало российское влияние. Благодаря трубопроводу Азербайджан диверсифицировал маршруты транспортировки нефти. Кроме того, для Азербайджана большое значение имеют союзнические отношения с Турцией, позволяющие противостоять союзу России, Армении и Ирана.

Уязвимость Азербайджана подтвердил глобальный финансовый кризис 2008-2009 гг. В результате значительного падения спроса и мировых цен на нефть был зафиксирован резкий спад объемов внешней торговли. В итоге за последнее десятилетие объем внешней торговли страны сократился в 2,6 раза, в том числе экспорт в стоимостном выражении — в 3,2 раза. Такая тенденция прослеживается в последние годы в связи с падением мировых цен на нефть. Исходя из этих обстоятельств, Азербайджан стремится диверсифицировать экономику, снизить ее зависимость от нефтяного сектора и развивать ненефтяной сектор. Особое внимание уделяется использованию возобновляемых энергоресурсов, в том числе ветро- и гелиоэнергетики.

В последнее десятилетие для Азербайджана возросла роль другого вида углеводородного сырья – природного газа. Помимо удовлетворения внутреннего спроса Азербайджан ищет пути укрепления своих позиций на мировом газовом рынке. В связи с этим азербайджанское руководство было заинтересовано в создании инфраструктуры для экспорта газа. Газопровод БТЭ стал вторым региональным проектом трубопровода, идущего в обход России и Ирана. Благодаря этому газопроводу Азербайджан создал условия для развития экономики и превратился в экспортера газа. При этом Баку рассчитывает выйти на европейский рынок, несмотря на то, что основной проблемой Азербайджана является истощение ресурсной базы. Тем не менее, реализация проектов ослабила российский контроль над движением азербайджанских энергоносителей, предоставив Баку прямой доступ к международным энергетическим рынкам в обход России.

Транспортные проекты Азербайджана

В условиях умеренных цен на энергоносители перед Азербайджаном остро стоит проблема диверсификации экономики, в которой доминирует нефтегазовый комплекс, а бюджет страны в большей своей части формируется за счет доходов от экспорта углеводородов. Наиболее приоритетной альтернативной отраслью развития в республике признан транспорт. Не случайно на последнем форуме в Давосе (январь 2019 г.) президент Азербайджана И.Алиев заявил, что ключевой задачей правительства является создание современной инфраструктуры.

Действительно, за последние годы Азербайджан достиг больших успехов в развитии своего транзитного и транспортного потенциала, превратившись в важный региональный транспортный узел (хаб). Этому способствовала реализация в республике сразу нескольких международных транспортных проектов. Прежде всего – строительство и ввод в эксплуатацию железной дороги Баку – Тбилиси – Карс, являющейся важным звеном транспортного коридора Восток–Запад. Предполагается, что на начальном этапе объем перевозок будет составлять 6,5 млн. тонн грузов и 1 млн. пассажиров.

Другой транспортный проект – строительство железнодорожной ветки от азербайджанской Астары до иранского Решта. Это – часть коридора Север–Юг, призванного соединить Северную Европу и Южную и Юго-Восточную Азию, в том числе посредством соединения железных дорог Азербайджана, Ирана и России. Очень большое значение в республике придается и строительству Бакинского международного торгового порта в поселке Алят. Ожидается, что этот порт будет крупнейшим в Прикаспийском регионе. Его мощность по плану должна составить 25 млн. тонн грузов и до одного миллиона контейнеров в год.

Важным стимулом дальнейшего развития портового хозяйства в республике стало подписание в августе 2018 г. в казахстанском городе Актау Конвенции о правовом статусе Каспия. Договор подписали Азербайджан, Иран, Казахстан, Россия и Туркменистан. Определение правового статуса Каспийского моря будет, несомненно, способствовать развитию морской торговли в регионе, в чем заинтересованы все страны-подписанты, но особенно Азербайджан, поскольку республика является главным перевозчиком грузов по Каспийскому морю. В настоящее время торговый флот Азербайджана состоит из 270 судов. В 2019 г. будут готовы к спуску на воду еще 4 судна, столько же судов будут сданы в эксплуатацию в 2020 г., – учитывая важность морских перевозок для республики, в Азербайджане был построен судостроительный завод.

Следует отметить, что развитие транспортного сотрудничества в последнее время является приоритетной темой контактов бакинского руководства на международном уровне. Так, в ходе визита И.Алиева в Ашхабад, состоявшегося в ноябре 2018 г., из более чем 20 подписанных документов 9 касались вопросов транспортного взаимодействия между Азербайджаном и Туркменистаном. О развитии транспортного коридора Север–Юг шла речь и во время встречи И.Алиева с президентом Индии, не говоря уже о том, что транспортная тема постоянно присутствует в диалоге между Баку и Пекином. В частности, глава Азербайджана неоднократно подчеркивал, что его страна поддерживает проект Шелкового пути. Более того, для китайских товаров, следующих через территорию закавказской республики, предусмотрены особые льготы и преференции. Все это свидетельствует о намерении Азербайджана стать крупным транспортным игроком не только регионального, но и международного масштаба.

Из трех перечисленных проектов самым успешным пока остается строительство железной дороги Баку – Тбилиси – Карс (БТК), которая является частью плана по соединению железнодорожных магистралей Южного Кавказа с Европой через Турцию. В рамках этого плана Турция уже построила подводный железнодорожный тоннель Мармарай под проливом Босфор в Стамбуле, что делает реальной прямую связь с общеевропейской сетью железных дорог. В перспективе железнодорожная ветка БТК должна стать звеном скоростного железнодорожного коридора Европа – Кавказ – Азия, более известного как Восток–Запад.

В Азербайджане считают, что главная цель строительства железнодорожной ветки БТК – выход на новые рынки за счет установления железнодорожного сообщения с Турцией, а через Босфорский тоннель – и с Европой. Кроме того, ввод в строй БТК, помимо увеличения объемов перевозок транзитных грузов, может оказать благоприятное влияние на развитие восточных районов Турции и юго-западного региона Грузии.

Ввод БТК в эксплуатацию делает более привлекательными и перевозки грузов по Транскаспийскому международному транспортному маршруту (ТМТМ) благодаря снижению себестоимости перевозки грузов, сокращению времени нахождения в пути и безопасности транспортировки, поскольку новая железнодорожная магистраль позволит исключить перевозки морским путем из грузинских в турецкие черноморские порты, что заметно скажется на стоимости транспортных расходов.

В то же время следует отметить, что строительство и ввод в эксплуатацию БТК был встречен с определенной долей скептицизма как в России, так и среди западных партнеров Азербайджана. Так, Европейский союз и США отказались финансировать проект, поскольку видели в нем серьезную политическую подоплеку – дальнейшую изоляцию Армении от основных транспортных маршрутов Закавказья. Противники строительства железной дороги Баку – Тбилиси – Карс называют проект дорогостоящей политической затеей руководства Азербайджана и Турции, нацеленной против Армении.

Настороженно встретили открытие железнодорожного сообщения между Азербайджаном и Турцией и в России, поскольку магистраль БТК становится конкурентом той части Шелкового пути, которая пролегает через территорию РФ. Москва сама заинтересована в наращивании грузоперевозок из Китая и вряд ли с энтузиазмом воспринимает возможность появления альтернативных маршрутов.

Впрочем, в России полагают, что пока рано говорить о реальной конкуренции, поскольку уровень затрат на транспортировку грузов по БТК в настоящий момент значительно выше издержек на перевозку по Транссибу.

В конце декабря 2018 г. была осуществлена первая тестовая перевозка в рамках еще одного транспортного проекта между Афганистаном, Азербайджаном, Грузией, Турцией и Туркменией. Это так называемый Лазуритовый коридор (Lapis Lazuli corridor). Эксперты считают этот проект рискованным, причем самым уязвимым участником Лазуритового коридора является наиболее заинтересованное в его успехе государство – Афганистан. Прежде всего, в Афганистане остро стоит проблема терроризма, что делает опасным как строительство, так и эксплуатацию железной дороги. Кроме того, страна является одним из ведущих в мире поставщиков наркотиков. Наркоторговцы наверняка захотят использовать коридор для транспортировки своего товара.

Наконец, финансирование строительства железнодорожного маршрута целиком ляжет на плечи других участников проекта, поскольку Афганистан не располагает достаточными финансовыми средствами. Некоторые аналитики склонны считать, что идея Лазуритового коридора появилась только потому, что она активно лоббируется Вашингтоном и Брюсселем. Они отмечают, что все коммуникационные проекты по линии «Центральная Азия – Афганистан» имеют политическую поддержку США и направлены на создание альтернативных путей, обходящих территорию России и Ирана.

И все же Россия заинтересована в развитии транспортного сотрудничества с Азербайджаном. Речь идет о проекте международного транспортного коридора Север–Юг, который должен связать государства Северной Европы и Балтии с Южной и Юго-Восточной Азией, прежде всего Индией, через Иран. Этот маршрут короче, чем морской путь через Суэцкий канал. Протяженность коридора Север–Юг составит 7,2 тыс. км.

Не дожидаясь, пока начнет действовать железнодорожная магистраль, Азербайджан предложил перевозчикам временный маршрут. Была разработана схема, по которой грузы из Индии, Ирана и других стран следовали до иранского Решта по железной дороге, а оттуда переправлялись в Азербайджан автомобильным транспортом.

Таким образом, Азербайджан намерен осуществлять перевозки по своей территории не только посредством железных дорог. Еще одним важным направлением усилий азербайджанского правительства по превращению республики в транспортный хаб является строительство нового Бакинского международного морского порта в п.Алят.

Многократное возрастание стоимости объектов инфраструктуры, серьезные задержки по срокам строительства – все это имеет под собой коррупционную составляющую. Еще одним фактором, способным затормозить инфраструктурные планы Азербайджана, является недостаток собственных финансовых средств, вызванный падением цен на нефть. Партнеры же Азербайджана, такие как Россия и Китай, не проявляют финансовой заинтересованности в участии в этих проектах посредством их финансирования, а Турция сама испытывает аналогичные проблемы. Таким образом, реализация амбициозных планов Азербайджана по превращению в международный транспортный хаб, несмотря на убедительные доводы инициаторов этого проекта, все еще остается под вопросом.

Заключение

После обретения независимости в 1991 г. Азербайджан сделал ставку на развитие топливно-энергетического сектора. Основное внимание было направлено на увеличение добычи углеводородных ресурсов и формирование новых маршрутов их экспорта на внешние рынки. Каспийская нефть вновь приобрела исключительно важное значение, став основой экономического развития для стран региона.

Географическое положение Азербайджана было более выгодным, чем положение Казахстана и Туркменистана, также располагавших значительными запасами углеводородов. Кроме того, Азербайджан имел специалистов, которые накопили огромный опыт в освоении нефте- и газоносных районов Каспийского моря.

Свою роль сыграли геологоразведочные данные, полученные в период существования Советского Союза. Их результаты во многом предопределили направленность энергетической политики Азербайджана и обеспечили успехи, которых страна добилась в добыче углеводородов после получения независимости.

В последние 25 лет энергетические проекты оказали огромное влияние на развитие Каспийского региона. Прокладка новых газо- и нефтепроводов стала результатом острого геополитического соперничества на евразийских просторах. В схватке за контроль над углеводородным потенциалом, который сразу же приобрел геополитическое значение, сошлись Россия, США и Китай. За спинами этих лидеров не менее успешно действовали Турция, ЕС и Иран, которые продвигали свои интересы.

Россия в своей политике опиралась на исторически сложившиеся связи со странами регионов. Это сыграло важную роль в сохранении Россией своего влияния в прикаспийских странах. Однако наличие этих связей не помешало проникновению на внерегиональных государств. В частности, политика Китая определялась долгосрочными задачами. Пекин был заинтересован в создании на своих западных границах пояса государств, неспособных угрожать его интересам. Используя торгово-экономические рычаги, которые позже были усилены энергетическими проектами, КНР добилась поставленной цели.

Китайское влияние усиливают инфраструктурные проекты, которые сочетаются с кредитной политикой. Реализация энергетических проектов переориентировала политику стран Каспийского региона и Центральной Азии, позволила им ослабить влияние РФ. Однако уход из-под российской опеки не дал им внешнеполитической свободы. Реализованные и разрабатываемые проекты трубопроводов, предназначенные для экспорта каспийских углеводородных ресурсов, «растаскивают» регион, обостряя непростые отношения между прикаспийскими и центральноазиатскими странами.

Территории на западном и восточном побережье Каспийского моря оказались поделены между США и ЕС, с одной стороны, и Китаем — с другой. На западном побережье Каспийского моря Брюссель и Вашингтон сделали ставку на углеводородные месторождения Азербайджана, который стал позиционироваться в качестве основной альтернативы российскому газу в обеспечении поставок газа в европейские страны. При этом европейцы по-прежнему игнорируют тот факт, что объемы будущих дополнительных поставок газа на европейский рынок с месторождения Шах-Дениз не сопоставимы с потребностями стран Европы. Тем не менее в последние годы Брюссель настойчиво продвигает идею строительства Транскаспийского газопровода, который должен обеспечить поставки туркменского газа на европейский рынок.

Первый этап геополитического соперничества за доступ к углеводородным ресурсам Центральной Азии и выбор маршрутов транспортировки дополнительных объемов нефти и газа, которые стали добывать страны региона, завершился. В случае резкого наращивания объемов добычи и реализации новых трубопроводных проектов можно будет говорить о начале нового этапа в развитии Центральной Азии и Каспийского региона, что окажет решающее влияние на трансформацию геополитического ландшафта евразийского пространства.

Во втором десятилетии XXI века Азербайджан скорректировал свою энергетическую политику, отойдя от однозначной ориентации на европейский трубопроводный проект «Набукко». Совместно с Турцией Азербайджан предложил проекты трубопроводов, которые должны были обеспечить выход азербайджанского газа на европейский рынок.

Основное внимание Баку направлено на реализацию Южного газового коридора, в рамках которого азербайджанский газ должен поставляться на европейский рынок. Первая фаза Южного газового коридора предполагает строительство системы Трансанатолийского газопровода (TANAP) и Трансадриатического (TAP), которые должны быть введены в строй к 2019 году. Ресурсной базой для их наполнения должно стать месторождение Шах-Дениз, газ с которого в объеме 16 млрд. куб. м должен пойти в европейские страны. Ожидается, что поставки газа в Турцию составят 6 млрд. куб. м и 10 млрд. куб. м — на европейский рынок.

Данные проекты соответствовали стратегии Баку по расширению своего присутствия на европейском рынке после открытия новых запасов природного газа на месторождении Шах-Дениз. С развитием данного месторождения в средне- и долгосрочной перспективе Азербайджан связывает надежды на увеличение экспорта[i]. Кроме того, азербайджано-турецкие договоренности усиливают позиции двух государств, превращая их в важный элемент европейской энергетической безопасности.

Нефтяная промышленность Азербайджана дает более половины доходов его бюджета. От колебаний общемировых котировок нефти зависит благосостояние практически всех слоев населения. Однако в скором времени роль нефти может снизиться и основное внимание будет приковано к газу, который в 2020-х гг., по всей видимости, станет основным экспортным товаром Азербайджана. Нефтяная промышленность этой прикаспийской страны, оставаясь одной из крупнейших в регионе, будет снижать свой удельный вес в экономике Азербайджана по мере истощения крупнейших месторождений.

За снижением объемов добычи в Азербайджане скрываются фундаментальные проблемы, которые уходят своими корнями в начало 1990-х гг. Соответственно, газ будет играть все большую роль в энергетическом комплексе страны. Азербайджан связал свои энергетические интересы с Турцией, которая играет большую роль в обеспечении бесперебойности поставок нефти в Европу, и ее значимость только возрастет после того, как новые газопроводы будут введены в строй.

Возможно, каспийский шельф Азербайджана не содержит столько природного газа, чтобы составить конкуренцию российским поставкам. В масштабах отдельных европейских стран, прежде всего тех, что расположены на юге Европы, поставки азербайджанского газа могут сыграть положительную роль. Однако в целом азербайджанский газ не окажет серьезного влияния на европейский газовый рынок. Впрочем, объемов азербайджанского газа будет достаточно для того, чтобы Баку сохранил ведущую роль в Каспийском регионе. Обладая необходимой нефтегазовой инфраструктурой и весьма удачным географическим положением, находясь на середине пути от Каспийского моря к Черному, Азербайджан располагает всеми условиями для укрепления своих позиций в качестве основного экспортера каспийских углеводородных ресурсов.

Участие Азербайджана (как и Грузии) в энергетических проектах, инициированных внерегиональными акторами, положительно сказалось на развитии их экономики, способствовало привлечению иностранных инвестиций, создало дополнительные возможности для расширения политических отношений с евроатлантическими структурами.

Азербайджан – член Движения неприсоединившихся стран. Несмотря на военно-техническое сотрудничество с НАТО, Баку – в отличие от Грузии и Украины – не заявляет о своей готовности вступать в альянс. Тем не менее, Азербайджан является стратегическим союзником Турции, представляющей южный фланг НАТО, что в значительной степени позволяет Баку сохранять нейтральный статус. Сегодня, на фоне событий на Украине, в Баку растет и понимание того, что урегулирование конфликтов на постсоветском пространстве в целом, и в Нагорном Карабахе в частности, без участия России не представляется возможным.

На Южном Кавказе по-прежнему сохраняется конкуренция России, Турции, Ирана и западных государств за контроль над экспортом углеводородных ресурсов из региона. За последнее десятилетие значительных успехов в этом достигла Турция, которая не только открыла дверь азербайджанским углеводородам, но и сформировала турецко-азербайджанский энергетический тандем. Вместе с реализаций энергетической политики турецкая сторона активно продвигает экономические проекты, сформировала механизмы влияния на политическую ситуацию в Азербайджане и Грузии, рассматривая территорию данных государств в качестве стратегического плацдарма для продвижения своих интересов.

Сегодня, действуя единым фронтом в рамках Трансатлантического партнерства, ни ЕС, ни США не готовы к принятию радикальных решений, способных урегулировать нагорно-карабахский конфликт. Такая ситуация будет сохраняться вплоть до окончательного формирования нового миропорядка, что не в последнюю очередь будет определяться конечным результатом противостояния между РФ и Западом. Все это – лишь декларации о намерениях, что и создает патовую ситуацию, которая не предполагает в сегодняшних условиях никакого прорыва в урегулировании конфликта. Общий фон относительного спокойствия в зоне конфликта также не способствует этому. К тому же резкое противостояние между РФ и Западом свело на нет и без того скудные возможности для скоординированных действий со стороны посредников.

В целом, можно констатировать, что инфраструктурные проекты на Южном Кавказе в сфере энергетики были реализованы в интересах третьих стран. В геополитическом плане наибольших выгод добились США, которые с 1990-х гг. рассматривали новые маршруты экспорта углеводородных ресурсов в качестве долгосрочной задачи. Успехи ЕС не так очевидны, поскольку европейским странам не удалось реализовать амбициозный проект «Набукко» и изменить внешнеполитический курс Туркменистана. Результативной оказалась политика Турции, которая через строительство трубопроводных проектов сумела усилить свое влияние на Южном Кавказе. Активность Турции противоречит интересам России и Ирана, для которых Южный Кавказ также представляет значительный интерес. Тем более, что в последние годы Россия и Иран сохранили энергетическое сотрудничество со странами региона, отстаивая здесь свои долгосрочные интересы.

[i] См.: Экономические проблемы Азербайджана. В кн.: Постсоветские государства: 25 лет независимого развития. Сб. ст. В 2-х тт. Т. 2. / Отв. ред. А.Б. Крылов. М.: ИМЭМО РАН, 2017. С. 29.