Лаумулин М.Т. Основные противоречия между США и КНР на современном этапе

2018-й год характеризуется беспрецедентным ростом напряженности китайско-американских отношений. Конфронтация между двумя державами развивалась одновременно по нескольким направлениям: торгово-экономическая война (или ее угроза), военно-политическое и военно-стратегическое соперничество, нарастание напряженности в Южно-Китайском море, противодействие со стороны Вашингтона китайскому проекту «Один пояс, один путь» в Евразии, вовлечение других азиатских держав, прежде всего – Индии, в конфронтацию с КНР. Кроме того, и США, и КНР напрямую вовлечены в процесс решения ядерной проблемы КНДР. Причем зачастую их отношения по этому вопросу занимают диаметрально противоположные позиции.

В сентябре 2018 г. в интервью госсекретарь США М.Помпео назвал Поднебесную главной опасностью для Америки, поставив ее выше «русской угрозы». Он фактически заявил, что китайская политика несет для США более высокие риски, нежели та линия, которую претворяет в жизнь Россия. М.Помпео отметил, что Москва и Пекин представляют собой абсолютно разные виды угроз. В долгосрочной перспективе то, что угрожает американским средствам к существованию и несет риск для продолжающегося экономического роста США, это Китай, который для США представляет гораздо большую угрозу.

Между тем в самом Китае рассчитывают, что Вашингтон скорректирует свое поведение. В экспертной среде полагают, что Китай опасен для США, прежде всего с точки зрения своей экономической модели. Сегодня мировая экономика привязана к понятию свободной конвертации валюты, к системе регулирования торговли, которая так или иначе находится под контролем США. Китай же предложил новую модель, которую он формализовал как «Один пояс – один путь». Модель на самом деле предполагает не только логистику и инфраструктуру, она предполагает новые формы финансовых расчетов и активное введение в оборот неконвертируемой валюты, переход на расчет в национальных валютах. США обеспокоены устойчивостью своей модели и соответственно – мировой. Это первое, что имеют в виду США, говоря об угрозе со стороны КНР.

Второй большой опасностью аналитики называют попытки Китая вторгнуться в традиционную для США сферу – высокие технологии. «Программа «Сделано в Китае – 2025», в рамках которой Китай экспортирует высокие технологии, пересекается с той сферой, которую США всегда контролировали.

Третий важный момент: Китай пытается создать новую систему мировой торговли, новые зоны мировой торговли. Отмена тарифных барьеров для КНР очень важный момент, потому что в этом случае китайские товары безналоговым образом могут проникать на мировые рынки. Китаю это выгодно с точки зрения экспортно-ориентированной экономики.

В Вашингтоне понимают, что если бы Китай довел ее до конца в ближайшие 10-15 лет, то у американцев не осталось бы рычагов контроля. Однако Китай не сможет вытолкнуть США на обочину мировой торговли. В принципе Китай понял, каким образом можно воздействовать на рост своего влияния в мировой экономике: не встраиваться в американскую модель, а построить свою. Сформировать вокруг себя лагерь стран, перейти на расчеты в национальной валюте, получить независимость от американской резервной системы, настаивать на открытом доступе ко всем ресурсам, убрать тарифные и другие барьеры. Это сразу обеспечит доступ товаров на мировой рынок. В конце концов, Китай понял, что главную роль играет не товарная масса, как раньше, а новые технологии.

Министр обороны США Джеймс Мэттис отменил визит в Китай, намеченный на октябрь. Это был вынужденный шаг. Согласно анонимным чиновникам Вашингтона, главу Пентагона отказался принять Пекин. Прекращение переговоров по безопасности между двумя державами символизирует резкое ухудшение их отношений на всех направлениях. Инициатором стали США, повысившие тарифы на китайский импорт, подвергшие санкциям китайских военных за покупку оружия у РФ и обвинившие Пекин во вмешательстве в выборы в Конгресс.

Глобальное противостояние

Стремительное превращение КНР в одного из важнейших игроков не только в АТР, но и во всем мире превратило его в главный объект американских стратегических усилий не только, в региональном, но и глобальном масштабе. В целях налаживания взаимопонимания с Пекином на американских условиях ему в свое время был предложен своего рода «большой проект – двухполюсность», в рамках которого США и Китай могли бы достичь договоренности о совместном управлении мировым порядком, но при сохранении ведущей роли Вашингтона. Известная неуступчивость Пекина по этому вопросу вынуждает США постоянно маневрировать во взаимоотношениях с КНР. Как известно, президент Д.Трамп выступает за ограничение действий США рамками Трансатлантического партнерства (ТАП). Таким образом, Китай мог бы сосредоточиться на развитии «Транс-Тихоокеанского партнерства» (ТТП), однако на практике действия Америки ведут к обострению обстановки в Тихоокеанском регионе. Вашингтон и Лондон последовательно проводят политику сдерживания по всем азимутам, в том числе в регионах традиционного китайского влияния в акватории Тихого океана.

Наталкиваясь на несговорчивость китайского руководства по вопросу формирования глобального партнерства, Америка усиливает информационное, финансово-экономическое, военно-политическое давление на КНР. США предупреждают Китай, что намерены «управлять конкуренцией с позиции силы», настаивают на «соблюдении им международных правил и норм по вопросам морской безопасности, торговли и правам человека».

Одновременно Вашингтон стремится связать с собой Пекин договоренностями о военном сотрудничестве. Примером является подписанный недавно рамочный договор о военном сотрудничестве между сухопутными силами двух держав, предусматривающий проведение совместных военных учений. США усиливают свое военно-морское присутствие в Тихом океане, укрепляют взаимодействие в военной сфере с традиционными и потенциальными конкурентами КНР, в частности с Японией, Южной Кореей, Филиппинами, Сингапуром и другими странами АТР. Развертывание по американской инициативе и с американской помощью систем ПРО ТВД на территориях Японии, Южной Кореи и Тайваня рассматривается в Пекине как действия, наносящие ощутимый ущерб китайским интересам в сфере военной безопасности.

В основе целенаправленного противодействия Китаю, сочетающегося с вынужденным глубоким торгово-экономическим сотрудничеством Запада с ним, лежат опасения в отношении серьезных конкурентных возможностей и потенциала КНР. Их отражением являются различные теории антикитайской направленности, в том числе «Китайская угроза» или «Пекинский консенсус». Концепция «Китайской угрозы» исходит из того, что усиление китайской мощи несет угрозу рыночным демократиям со стороны «недемократического Китая». Экологическая вариация данной теории указывает на то, что рост китайской мощи сопровождается нарастающим гигантским потреблением мировых энергетических и сырьевых ресурсов и, как следствие, разрушение глобальной окружающей среды. По некоторым оценкам, экологические проблемы обходятся Китаю до 15% ВВП.

Китайско-американские отношения остаются обремененными старыми проблемами. Наиболее острая из них – проблема Тайваня. Пекин рассматривает именно тайваньскую проблему как главное препятствие развитию стратегических отношений с США. Вашингтон, признавая наличие «одного Китая», тем не менее, по мнению Пекина, осуществляет «неприемлемое для Китая» военное сотрудничество и высокого уровня политические контакты с островом. Сама идея «Пекинского консенсуса» родилась в среде тайваньских ученых. Ее суть в том, что Китай предлагает миру свой вариант рыночного развития (без демократических свобод) и что Китай впредь будет насаждать этот вариант в качестве «рецепта для третьего мира». Пекин в идеологическом плане отвечает теорией «мирного возвышения Китая», которая направлена на то, чтобы доказать, что развитие Китая и его новая международная активность не несут угрозы мировому развитию и что Китай не претендует на роль «модели развития» для кого бы то ни было.

Активное вмешательство и противодействие Пекину со стороны США и Англии в регионах традиционного или активного влияния Китая в Евразии, Латинской Америке и Африке делает американо-китайские отношения непредсказуемыми. В ближайшие годы США останутся основным международным конкурентом Китая. При этом китайское военно-политическое руководство готовится и к противостоянию с США, реагируя на последние высказывания новой американской администрации во главе с Д.Трампом. Одновременно, исходя из своих традиций внешней политики, Пекин намерен не допускать перерастания возникающих политико-экономических, военных и региональных противоречий с Вашингтоном в острые противостояния и конфронтации.

Несмотря на то, что в мировой торгово-экономической конкуренции Китай вышел на лидирующие позиции, в военно-стратегическом отношении он значительно уступает США. Страна не обладает необходимым паритетом и с некоторыми другими ведущими вооруженными силами современного мира. По оценкам экспертов, в случае возникновения масштабного военного конфликта даже защита КНР собственной территории «находится под вопросом». В стратегическом плане возможности Китая сильно ограничены в силу объективных географических причин, в частности страна имеет выход только к одному океану – Тихому. Критически зависит от США внешняя финансово-экономическая деятельность КНР, средства от которой направляются на обеспечение национальной безопасности и обороноспособности страны. Китай получает многомиллиардную прибыль от торговли с США. Однако, например, обладая американскими ценными бумагами на сумму более одного трлн. долларов, Пекин не имеет возможности превратить их в какие-либо реальные активы. Во многом уязвим и зависим Пекин от Вашингтона с точки зрения продовольственной безопасности.

Как говорится в редакционной статье газеты Global Times, входящей в холдинг Компартии КНР «Жэньминь жибао», не важно, когда, неизвестно, кто ее начнет, но она обязательно случится, поэтому надо быть к ней готовыми. И, скорее всего, война будет именно с США: именно это утверждение звучит в китайской «Белой книге». По оценкам авторитетной американской аналитической и исследовательской организации RAND Corp, конфликт между Пекином и Вашингтоном может начаться случайно, в частности, в регионах столкновения взаимных интересов вокруг Тайваня, Филиппин, Брунея, КНДР и др. В связи с обострением в 2017 г. ситуации вокруг Корейского полуострова Пекин, проявляя дипломатическую сдержанность, тем не менее, дал понять Вашингтону о готовности жестко реагировать на военно-политическое и финансово-экономическое давление со стороны США.

По мнению экспертов, к настоящему времени «Китай заранее подготовился к сценарию торговой войны» со США и их ближайшими союзниками. В последние годы в стране проводилась кампания под условным названием «Кризис в Китае», которая имела целью «создание психологической атмосферы кризиса и проведение программ искусственного сдерживания внутреннего потребления». Как пишут СМИ, в результате кампании в Китае сложился «колоссальный объем» отложенного спроса. В случае введения экономических санкций и закрытия американского рынка руководство КНР сможет «разморозить» спрос, что позволит компенсировать финансово-экономические потери страны. В то время как Вашингтон могут ждать серьезные негативные последствия от свертывания торгово-экономического партнерства с Пекином, Китай, наряду с Канадой и Мексикой, остается одним из ведущих партнеров США. Развертывание Вашингтоном «серьезной торговой войны» с Пекином может ударить по значительной части американских бизнесменов, вложившихся в КНР.

Торговые войны между США и КНР

В первые месяцы 2018 года резко обострились (по инициативе американской стороны) торгово-экономические отношения между США и Китаем. США опубликовали список из 1,3 тыс. товаров, импортируемых ежегодно из КНР. На эту продукцию стоимостью примерно $50 млрд. будут наложены высокие тарифы. В список попало телекоммуникационное, аэрокосмическое, машиностроительное оборудование. Китайское правительство объявило 4 апреля о введении 25-процентной пошлины на 106 наименований американских товаров, включая автомобили, соя-бобы и химическую продукцию.

Поддержка США идеи принять Китай в ВТО была ошибочной. С такой оценкой выступило Управление торгового представителя США в своем ежегодном отчете Конгрессу. Становится ясно, что США ошиблись, оказывая поддержку вступлению Китая в ВТО на условиях, которые доказали неэффективность того, чтобы обеспечить появление в КНР открытого, ориентированного на рынок торгового режима, – говорится в отчете Управления торгового представителя. – Сейчас вполне понятно, что правил ВТО недостаточно для того, чтобы ограничить поведение КНР, идущее вразрез с принципами свободной торговли. Отчет, подготовленный Управлением торгового представителя, является признаком растущей торговой напряженности между Вашингтоном и Пекином.

Смысл позиции США состоит в том, что на сегодня в ВТО большая часть членов – это развивающиеся страны, и они обладают некими, если говорить формально, привилегиями. Если присоединиться к организации со статусом развивающейся страны, то можно получить так называемый специальный дифференцированный режим. И получилось так, что значительное число стран имеют привилегии этого режима, которые дают возможность избегать строгих обязательств. Государства с таким статусом могут поддерживать более высокие пошлины на некоторые товары, могут гораздо медленнее выполнять обязательства по ТРИПС (Соглашение по торговым аспектам прав интеллектуальной собственности) и т.д. Американцы говорят, что ряд этих стран, в первую очередь Китай и Индия, достигли в последние годы значительного экономического прогресса, но до сих пор пользуются особым режимом, а это несправедливо.

Фактически, у США нет рычагов воздействия на членство КНР. «В ВТО в отличие от других международных организаций, таких как МВФ или Всемирный банк, нет управляющего органа. Президент США Д.Трамп и его экономический советник Г.Кон заявили о необходимости введения штрафа для китайской стороны. По словам Д.Трампа, Китай вынудил компании из США передать ему интеллектуальную собственность в качестве платы за ведение бизнеса на своей территории.

Список ответных мер, к которым может прибегнуть Китай, велик и хорошо известен. В первую очередь, Пекин может сократить закупки американских товаров и замучить крупные американские компании, активно работающие на китайском рынке, всевозможными проверками и расследованиями. В Пекине не скрывают, что могут отомстить в первую очередь американскому бизнесу. Китайские институты уже ищут отрасли промышленности, представители которых поддерживают Д.Трампа и которые пострадают больше всего, если дело дойдет до настоящего столкновения. Большинство американских бизнесменов считают, что любительские действия президентской администрации могут сильно навредить американским компаниям. Момент выбран как обычно неудачный, когда Китай активно переходит к экономике, в основе которой внутренний потребительский спрос. Сейчас самый благоприятный момент для проникновения американского бизнеса на китайские рынки, но Вашингтон сам вставляет палки в колеса американским компаниям, желающим работать в Китае.

Изначально на стол президенту США легли меры в отношении продукции на $30 млрд., но он настаивал на более жестком подходе. Китай объявил, что в ответ на ограничения на ввоз в США алюминия и стали планирует повысить пошлины на 128 наименований американских товаров, импорт которых в Китай, по статистике 2017 года, составил $3 млрд., а также призвал США воздержаться от новых протекционистских мер.

Администрация Трампа проводит хитрую внешнеторговую операцию. США заставляют Китай увеличить закупки американского сжиженного природного газа (СПГ) под угрозой введения антикитайских торговых пошлин. Так Д.Трамп убивает сразу двух зайцев – сокращает торговый дефицит с Китаем и заодно пристраивает американский СПГ в условиях мирового перепроизводства этого вида топлива. При этом Китай и так уже занимает 3-е место по объемам закупок американского СПГ после Мексики и Южной Кореи. К 2030 году Китай, как ожидается, нарастит импорт СПГ до 82 млн. т. Даже если весь этот объем будет закупаться в США, его вклад в торговый баланс составит почти $28 млрд. Однако такой вариант крайне маловероятен – у Китая уже есть долгосрочные контракты с другими поставщиками сжиженного газа, в первую очередь с Катаром и Австралией. В 2030 году такими договоренностями не охвачено 40 млн т прогнозируемого импорта, то есть 13,5 млрд. долл.

Китай как ярый противник политики протекционизма в ответ на меморандум Трампа также обнародовал свой список импортируемых из США товаров, на которые могут быть введены пошлины. Список состоит из 128 позиций. Пошлина на них может составить от 15 до 25%. Однако если Штаты хотят обложить пошлинами китайские товары на сумму в $60 млрд., то запрос КНР куда скромнее – сумма их притязаний не более $3 млрд. При этом отмечается, что Пекин введет обозначенные пошлины только в случае, если не удастся достигнуть компенсационного соглашения с США. Что примечательно, в качестве одного из основных аргументов американской стороны о необходимости введения пошлин называется значительный торговый дефицит в отношении с Китаем. В частности, по оценкам американской стороны, дефицит составляет от $375 млрд. до $504 млрд.

Структурные причины заключаются в том, что США и Китай специализируются на разных группах товаров. У них различные сравнительные преимущества в торговле. Китай имел преимущество по трудоемким товарам и по продуктам обрабатывающей промышленности, и он в больших количествах экспортировал свою продукцию в США. Макроэкономическая же проблема американской экономики состоит в том, что в США низкая норма сбережения, прежде всего у домохозяйств. А раз у страны низкая норма сбережения, значит, у нее будет торговый дефицит. Таким образом, торговый дефицит США по объективным причинам возник и увеличивается. Политика китайских властей может эту ситуацию усугублять, но она не является первопричиной. Американцы могут требовать уступок от КНР по конкретным позициям. Но сбалансировать торговлю таким образом невозможно.

Китай принял технологический вызов США и объявил об импортозамещении компьютерных разработок. В КНР признают, что на этом пути возможны локальные провалы и ошибки, но в Пекине готовы с ними смириться ради глобальной цели – превращения страны в высокотехнологичную сверхдержаву. Пекин не испугался введенного ранее Вашингтоном семилетнего запрета на поставки американских высокотехнологичных компонентов телекоммуникационному гиганту – китайской компании ZTE Более того, в Китае считают сложившую ситуацию хоть и непростой, однако подходящей для того, чтобы вывести страну на принципиально новый уровень развития. В Китае рассматривают американские санкции уже не просто как торговые трения, а как элемент глобальной конкуренции двух мощных государств за право называться высокотехнологичной державой.

Один из поводов для недовольства США состоит в том, что некоторые китайские компании ощутимо продвинулись в исследовании и реализации технологий в области телекоммуникационного стандарта связи нового поколения 5G. По мнению китайских специалистов, единственный выход из этой ситуации – стимулирование собственных исследований и разработок, привлечение к этому дополнительных ресурсов, включая долгосрочную господдержку.

В июле 2018 г. МИД КНР осудил план Белого дома обложить дополнительно пошлинами китайский импорт на $200 млрд. Назвав курс США протекционистским, Пекин призвал соблюдать правила ВТО и оберегать мировые производственные связи. За этими тирадами кроется его стремление перетащить на свою сторону в споре с США страны Европы, Азии и даже те внутриполитические круги, которые недовольны Трампом.

В июле в Пекине открылся саммит Китай–ЕС. Китайцы, используя огромный объем торговли с объединением, хотели договориться о совместном противостоянии протекционизму Белого дома. Ради этого они предложили европейцам выгодные условия для инвестиций. Но Брюссель опасается усиления влияния Китая на Восточную Европу и подозревает его в краже технологий. Евросоюз – крупнейший импортер китайских товаров. В то же время Китай для ЕС второй рынок в мире по масштабу экспорта. Ежедневный торговый оборот между КНР и сообществом составляет $1,18 млрд. в день. Китай смотрит на ЕС как на нового лучшего партнера на фоне торговых противоречий с США.

С точки зрения перспектив экономического развития Китай смотрит в будущее с большой уверенностью. Через 10, может быть, через 15 лет Китай становится первой экономикой мира не только по паритету покупательной способности, но и по пересчету валового внутреннего продукта в валюте. То есть, если сейчас Китай является крупнейшей мировой экономикой только по паритету, то в 2030-2035-м он станет экономикой номер один во всем мире. Но Китай постоянно подчеркивает, что его возвышения бояться не надо. Он не пойдет по пути, которым шли империалистические державы в XIX и XX веках. Китай не будет заниматься территориальной экспансией, а будет соблюдать существующие правила

В конце июля 2018 г. председатель КНР Си Цзиньпин начал поездку по Африке. В программу поездки Си Цзиньпина входили Сенегал, Руанда, ЮАР и Маврикий. Посещая эти государства, он стремится показать дружеское отношение КНР к африканцам, подчеркнуть, что они могут рассчитывать на китайскую поддержку в экономическом развитии. Накануне поездки Си США выступили с предупреждением африканцам. Большие инфраструктурные проекты Китая экономически не оправданны. Они могут завести бедные страны в долговую ловушку Как отмечают эксперты, влияние Китая в регионе южнее Сахары увеличивается. Китай – крупнейший торговый партнер Африки, он обогнал США почти десять лет назад. Согласно официальной статистике, еще в 2014 году объем двусторонней торговли достиг $220 млрд. Пекин считает необходимым демонстрировать, насколько важна для него Африка. Африка поставляет сырье, африканские страны в ООН нередко выступают, подобно политическому блоку, в поддержку позиции Китая. Характерно, что первую свою военную базу за рубежом Китай создал именно в Африке – в государстве Джибути. Цели Китая остались прежними: использование сырьевых ресурсов континента, выращивание для Китая и для рынков третьих стран сельхозпродукции. И, кроме того, опираясь на свою экономическую мощь, Китай обеспечивает себе дополнительную поддержку на международных форумах. По сравнению с Западом у Китая есть такой выигрышный козырь, как невмешательство во внутренние дела. накануне поездки Си США выступили с предупреждением африканцам – инфраструктурные проекты Китая экономически не оправданны. Они могут завести бедные страны в долговую ловушку.

Военно-стратегическое противостояние США и КНР

В ноябре 2015 г. началась масштабная реформа китайской армии, которую анонсировал председатель КНР Си Цзиньпин. Она затрагивает все основные звенья системы стратегического управления в области обеспечения обороны и государственной безопасности в целом. Реформирование НОАК неразрывно связано с успешным построением в Китае «социализма с китайской спецификой», с обеспечением руководящей роли КПК во всех основных сферах жизни страны.

Реформа направлена на повышение эффективности НОАК в решении внешних проблем национальной безопасности КНР, а также на достижение НОАК способности обеспечить победу в локальной войне. Объявлено, что реформа должна быть реализована к 2020 году. Особо следует отметить, что если не так давно целью преобразований ВС в Китае считалось достижение превосходства над странами АТР, то сейчас роль военной силы в защите национальных интересов рассматривается в глобальном контексте.

В феврале т.г. опубликованы материалы Центрального военного совета, в которых говорится, что НОАК прежде концентрировала свою военную подготовку на защите побережья, а сейчас наступает новая эра, когда армия должна усилить свои возможности на суше, море и в воздухе.

Наращивание глобальных возможностей Китая уже толкает Америку на ответные меры. Наступление на Поднебесную началось с торговой войны, объявленной Д.Трампом в июне 2018 года. Экономический ущерб, который она способна нанести, оценивается в $200 млрд. Главный орган КПК газета «Жэньминь жибао» утверждает, что Вашингтон пытается помешать превращению Китая в великую державу. Сокращение дефицита в торговле – второстепенная задача. В результате курса, проводимого Белым домом, две ведущие экономики мира втягиваются в холодную войну. Но США не допустят, чтобы их оттеснили с поста мирового лидера. Поэтому они будут совершенствовать свои ВВС и подлодки, препятствовать передаче высоких технологий КНР и установлению ее контроля над Тихим океаном.

Тем самым, между Китаем и Америкой сейчас формируются очень своеобразные отношения, которых не было раньше. И во многом это связано с фактором Д.Трампа, который ввел стиль общения с выдвижением очень громких запросных переговорных позиций. По мнению экспертов, у китайцев складывается впечатление, что объяснять что-то или доказывать американцам не имеет большого смысла.

Министр обороны США Джеймс Мэттис заявил на конференции по безопасности в Сингапуре в начале июня 2018 г., что Китай запугивает и принуждает к уступкам своих соседей. Ради этого он размещает оружие и войска на спорных островах Южно-Китайского моря (ЮКМ). В Вашингтоне в ответ намерены увеличить число операций «в защиту свободы судоходства». Ассортимент вооружений, переброшенных Китаем в ЮКМ, весьма широк. Это противокорабельные ракеты, ракеты класса «земля–воздух», электронные глушители. Недавно в ходе учений на острове Вуди (Парасельские острова) приземлились два китайских тяжелых бомбардировщика.

Китай претендует почти на всю богатую ресурсами акваторию ЮКМ. Ежегодно через это море суда провозят торговые грузы на $5 трлн. Некоторые острова называют своими также Бруней, Малайзия, Филиппины, Тайвань и Вьетнам. Смысл выступления Дж.Мэттиса состоит в том, чтобы напомнить союзникам и странам АТР: США оттуда никуда не уйдут, и все они должны держаться за Америку, а не пытаться заключать сделки с Пекином.

Дж.Мэттис представил также в Сингапуре «новую стратегию США в Индо-Тихоокеанском регионе». Единственным противником США в этом регионе назван Китай, проводящий, по мнению министра, «политику запугивания и милитаризации». Он сообщил, что в наказание США «отлучают» Пекин от международных военных учений RIMPAC, в которых флот КНР принимал участие в 2012 и 2014 годах. Отныне Вашингтон переходит к политике сдерживания КНР в регионе и поможет союзникам нарастить флот, чтобы те также могли лучше противостоять Китаю.

Среди принципов стратегии США в Индо-Тихоокеанском регионе (Вашингтон перешел на этот термин вместо привычного АТР, чтобы заручиться поддержкой Индии в противостоянии с Китаем) Джеймс Мэттис перечислил четыре.

Во-первых, Вашингтон намерен помогать своим союзникам наращивать военно-морские силы, чтобы те могли «защищать свои морские границы». Во-вторых, американский флот будет наращивать оперативную совместимость с флотами союзников, также будут увеличены продажи им оружия.

В-третьих, Вашингтон будет способствовать укреплению среди его союзников «власти закона, гражданского общества и прозрачности в управлении», чтобы «выводить на чистую воду зловредное влияние» иностранных государств.

В-четвертых, США собираются продвигать в регионе «экономическое развитие, двигателем которого будет частный сектор». Все четыре этих принципа явно построены как антитеза китайской политике в регионе.

На форуме в Аспене, который состоялся в июле 2018 г., представители разведсообщества США обсудили угрозы, исходящие от Китая. На конференции высокопоставленные сотрудники разведсообщества США и Госдепартамента выступили утверждением, что режим председателя КНР Си Цзиньпина ведет холодную войну против Америки. Используя экономические и военные методы, прибегая к законным и незаконным средствам, он пытается ослабить соперника, в то же время, избегая войны.

Китайцы рассматривают конфликт с США как конфликт двух систем. Их конечная цель состоит в следующем: любая страна в мире, определяя свои политические интересы, должна встать на сторону КНР, а не США. Такое заявление сделал на форуме в Аспене (штат Колорадо) помощник директора ЦРУ по Восточной Азии Майкл Коллинз. Он напомнил, что идеи Си Цзиньпина о мировом развитии были недавно закреплены в Конституции КНР. Изучив эти постулаты, чиновник пришел к выводу, что китайская угроза – самый серьезный вызов из всех вызовов, с которыми сейчас сталкиваются США. Директор ФБР Кристофер Рэй и директор Национальной разведки Дэн Коутс также указали на Китай как на главную опасность для США.

По мнению руководства американского разведсообщества, китайское государство стремится красть секреты бизнеса и научных исследований. Поэтому США должны решить, что такое Китай – настоящий противник или законный конкурент. Бывший заместитель министра обороны Марсел Летр указал, что КПК проводит операции по расширению своего присутствия и влияния в регионе Восточной Азии и за его пределами. И.о. помощника госсекретаря по делам Восточной Азии и Тихого океана Сьюзен Торнтон указала на то, что Китай построил в ЮКМ искусственные острова, на которых расположены объекты военного назначения, включая радары и аэродромы. Пекин утверждает, что большая часть ЮКМ – это его суверенная территория. Большая часть международного сообщества считает эти претензии ложными.

С.Торнтон задалась вопросом: будет ли Китай считаться с правилами и станет ли он вести переговоры с членами Ассоциации государств Юго-Восточной Азии? Или он попытается вступить в торг с каждым государством по отдельности, чтобы получить больше возможностей давить на него? И Торнтон, и Коллинз утверждали, что Китай отлично использовал в своих интересах то, что США после терактов 11 сентября 2001 года и событий на Ближнем Востоке сконцентрировали внимание на Афганистане, Ираке, Сирии. Поэтому США должны использовать свою «мягкую силу» для того чтобы противостоять китайскому наступлению.

На Западе сообщается со ссылкой на ЦВС, что китайские военные реформы предусматривают расширение военного присутствия и влияния далеко от собственных границ и не исключают возможности достижения Китаем превосходства в военной мощи по сравнению с США.

В соответствии со стратегическими установками Пекина важнейшими направлениями развития Вооруженных сил (ВС) страны являются: обеспечение господства на просторах Мирового океана, свобода действий в космосе, ядерные силы и киберпространство. При этом в последней Белой книге по обороне Китая США и Япония впервые названы как страны, которые дестабилизируют стратегическое окружение КНР и чьи действия могут привести к конфликту.

Пекин придерживается военной стратегии активной обороны, то есть «Китай не будет нападать первым, но в случае нападения на него нанесет ответный удар». Этот тезис нужно рассматривать через призму проблемы спорных районов в Южно-Китайском море, которые Пекин рассматривает как свои «суверенные территории». Любое нарушение «суверенитета» в оспариваемых районах может теперь трактоваться руководством Китая как нападение на его территорию и вызвать ответные меры.

Китай пока не может, как США, проецировать силу в глобальном масштабе. Но он в состоянии бросить вызов американскому военному превосходству там, где это важнее всего – в водах вокруг Тайваня и в Южно-Китайском море. Это означает, что большая часть Тихого океана, в которой после Второй мировой войны никто не мог противостоять США, вновь становится спорной территорией. В то же время надо иметь в виду, что системы оружия Китая столь дальнего действия нуждаются в создании очень мощной системы разведки и целеуказания. Разведка может быть обеспечена главным образом спутниками. Значит, новые китайские вооружения предвещают обострение борьбы за господство в космосе.

Военно-политическое соперничество Китая и США

Как считают американские эксперты, экономическая основа растущей китайской мощи очевидна, как и неизбежная перемена в балансе сил в системе международных отношений. Однако наибольшее внимание привлекают военные расходы Пекина. Все было бы иначе, если бы Китай стремился быть экономически сильной державой, опирающейся на союзы, но слабой в военном отношении, наподобие современной Германии. Но это решительно не так. Китай демонстрирует классические великодержавные амбиции, прежде всего стремясь максимизировать собственную безопасность по отношению к соседям и, несомненно, за счет других, а затем — умело использовать это для достижения региональной гегемонии.

Китай стремительно трансформирует экономическую силу в военную мощь. Неотъемлемой частью этих усилий стала военная реформа и модернизация Китая, уменьшение размеров и роли армии и больший акцент на других инструментах проецирования силы. Военная конкуренция усиливается на фоне резкого смещения в последнее десятилетие баланса сил в регионе из-за влияния Китая.

«Политика девяти пунктиров», проводимая Китаем в ЮКМ, сигнализирует соседним странам о ревизионистских амбициях Пекина, в результате чего растущая мощь Китая воспринимается как угроза. Здесь важно вспомнить, что страны в целом уравновешивают не силу, а угрозы, и, следовательно, ключевым моментом является восприятие одной страны другой.

Решив инвестировать экономическую мощь в создание большого ВМФ для проецирования силы, включая строительство десантных вертолетоносцев, авианосцев и эсминцев, Китай сделал серьезный стратегический выбор. Решение Китая инвестировать в создание портовой инфраструктуры ближе к Европе и военные сигналы посредством проведения совместных учений с Россией – это послание Китая всему миру о его намерении осуществлять великодержавное проецирование своей мощи. Китай хочет, чтобы его корабли были видны в Европе, в Средиземном море и в Персидском Заливе. Это также будет воспринято Вашингтоном как явная угроза длительному доминированию Америки в мировом океане с целью обеспечения безопасного пользования общим достоянием. Несмотря на публичную дипломатию Китая, стремящегося изобразить свои амбиции как благородные, безвредные или взаимовыгодные, неясно, отнесутся ли средние державы положительно к усилению Китая.

Очевидно, США активно работают над формулированием адекватной стратегии. В первую очередь США сосредоточены на том, чтобы вновь как можно убедительнее заявить о своем превосходстве в сфере ведения боевых действий, на сохранении благоприятного расклада сил в регионах по отношению к главным соперникам, а также на усилении сети альянсов. На самом деле у США есть все преимущества, но им также приходится защищать огромную геополитическую область.

Исход конкуренции с Китаем будет во многом зависеть от региональных союзников, таких как Япония и Южная Корея. Они должны помочь в нейтрализации растущей китайской военной мощи. Вместо того, чтобы спекулировать на интересах или искать компромиссы, Соединенным Штатам необходимо упорно работать над тем, чтобы «строить» новых партнеров, таких как Индия. Недостаток американской стратегии прямой конкуренции состоит в том, что США могут извести и истощить себя, постоянно концентрируясь на экономических вызовах со стороны Китая, России и стран-изгоев, вроде Ирана и Северной Кореи.

План Пекина состоит в неуклонной экспансии и проецировании силы, чтобы утвердиться в роли регионального гегемона и мировой державы, имеющей равное с США право голоса в системе международных отношений на основании определяющих факторов жесткой силы. Китай пользуется большими преимуществами своего географического положения и современных военных технологий, тогда как США играют роль прибрежного балансира. Основной элемент китайской стратегии — это вытеснение боеспособной американской военно-морской силы за пределы первой островной цепи.

Экономика Китая – производственный конвейер, экспортирующий товары во все страны мира и импортирующий природные минералы и ископаемые, а также аккумулирующий немало прямых иностранных инвестиций: она сильно зависит от морского сообщения. Морские просторы патрулирует ВМФ США и, поскольку региональные моря оспариваются несколькими странами, Китаю необходимо получить доступ к природным ресурсам, чтобы выйти за пределы американского военно-политического контроля. Этим объясняется поток инвестиций Пекина в российские энергетические проекты на полуострове Ямал, а также стремление создать наземную инфраструктуру во всей Азии, которая будет независима от американской базовой сети.

В развитии конкуренции между Китаем и США больше нюансов. Китай, вероятно, сосредоточится на количестве ракет, чтобы сделать передовое базирование нереалистичной задачей для США, хотя Вашингтон может воспользоваться своим значительным преимуществом технологически превосходящей аэрокосмической державы

для нейтрализации такого давления. С развертыванием подводных лодок стратегического назначения Китай может также приступить к реализации заведомо нереалистичной стратегии ядерного сдерживания на море.

Между тем у Китая есть возможность вынудить США к перенапряжению. Для начала он может создать небольшую, но значительную сеть военных баз по всему миру, чтобы связать американские войска своими операциями, а затем использовать преимущества по паритету покупательной способности для создания масштабных обычных военно-морских сил с акцентом на наступательную огневую мощь. Сосредоточившись на наступательных вооружениях и боевых действиях, Китай может воспользоваться присущей США проблемой предоставления заслуживающих доверия гарантий безопасности своим союзникам в регионе.

Юго-Восточная Азия как зона столкновения интересов Китая и США

Сотрудничество со странами ЮВА является неотъемлемым, а иногда и главным элементом региональных и глобальных планов Пекина и Вашингтона, влияющих на меняющуюся структуру современных международных отношений. ЮВА – один из важнейших субрегионов мира, в котором расположены такие страны, как Бруней, Восточный Тимор, Вьетнам, Индонезия, Камбоджа, Лаос, Малайзия, Мьянма, Сингапур, Таиланд и Филиппины. Десять государств ЮВА (исключая Восточный Тимор) являются членами Ассоциации государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН) – крупнейшего игрока в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР).

За 50 лет ее плодотворной деятельности в ЮВА сформировалось весьма стабильное и сплоченное субрегиональное пространство. Успехи государств – членов АСЕАН в экономическом развитии и на политической арене привлекают в субрегион крупных игроков, в первую очередь США и Китай. Но если во внешней политике Китая ЮВА – это ресурсы и акватория Южно-Китайского моря (ЮКМ), возможность контроля над Малаккским проливом, через который в Восточную Азию поступает большая часть нефти из Персидского залива, то ключевой целью внешнеполитической стратегии США там является сдерживание КНР.

США, безусловно, тоже имеют в субрегионе свои экономические и политические интересы. Таким образом, в ЮВА вынуждены строить свою политику в сложных условиях столкновения интересов Пекина и Вашингтона, отстаивая при этом свою уникальную линию внешнеполитического поведения – «Путь АСЕАН» – и сохраняя асеаноцентричную модель развития.

Кроме того, нельзя не отметить, что в настоящее время происходит смещение региональных границ вплоть до создания новых и эксклюзивных пространств сотрудничества, исключающих участие нежелательных игроков. Главными связующими элементами таких пространств выступают США и Китай со своими стратегическими проектами. В силу нарастания соперничества между двумя державами на глобальном уровне ЮВА становится одной из главных площадок столкновения интересов Пекина и Вашингтона.

Субрегион является важным элементом внешнеполитических стратегий и других политикоформирующих документов и концепций Китая и США. Китайская политика в ЮВА исходит из поставленной руководством страны задачи превращения ее в «сильную морскую державу», что в свою очередь рассматривается как неотъемлемая и важная составная часть «великого возрождения китайской нации». Морской потенциал Китая должен соответствовать масштабам его комплексной государственной мощи и отвечать требованиям, которые, по мнению руководства страны, диктуются потребностями обеспечения интересов национальной безопасности и развития КНР. Решение этих задач, по взглядам китайских военных, будет проходить в условиях обостряющейся с каждым днем глобальной конкуренции на море и усложнения связанных с этим процессом морских проблем.

Первоочередное значение придается расширению морского стратегического пространства Китая. В КНР подчеркивают, что создание мощных морских сил уже превратилось в неотъемлемую часть национальной стратегии, а сами эти силы должны стать «важной основой участия Китая в глобальном морском управлении».

В декабре 2017 г. администрация Д.Трампа представила новую Стратегию национальной безопасности. В документе подчеркивается большая заинтересованность США в развитии двусторонних связей со многими странами мира, в том числе с государствами Юго-Восточной Азии. В частности, в Стратегии указывается на высокую значимость союза с Филиппинами и Таиландом, а также рынков этих стран. Вьетнам, Индонезия, Малайзия и Сингапур позиционируются как важные партнеры США в сфере экономики и безопасности. АСЕАН представляется в качестве одного из центральных элементов формирующегося Индо-Тихоокеанского региона (ИТР). Вероятно, основой и системообразующими элементами ИТР станет «союз четырех»: Японии, Австралии, Индии и США. В дальнейшем к ним могут быть подключены и страны ЮВА, сформировав своего рода «второй контур» Индо-Тихоокеанского региона. Привлекая страны ЮВА к формированию ИТР, США и их партнеры фактически предлагают субрегиону подключиться к новому мегапроекту, который, вероятно, претендует стать альтернативой китайскому «Поясу и пути».

Китай выступает главным инвестором и торговым партнером стран АСЕАН, занимая третье место по объему инвестиций в их экономику. По итогам 2017 года взаимный торговый оборот достиг $515 млрд., увеличившись на 13,8% по сравнению с 2016 г. По некоторым оценкам объем накопленных капиталовложений китайских компаний в государства ЮВА достигает $120 млрд. Следует иметь в виду, что при анализе китайских инвестиций официальная статистика часто дает их заниженную оценку, так как инвесторы из КНР, как правило, создают подставные компании с оформлением права собственности на местных хуацяо.

Успехи экономического развития и усиление международного влияния Китая в последние годы повлекли за собой переосмысление его роли в мире и пересмотр Пекином своих внутриполитических и внешнеполитических приоритетов.

Инициатива формирования ЭПШП представляется Китаю ответом на новые задачи, стоящие перед страной в ходе реализации «политики реформ и открытости». Инициатива ЭПШП была дополнена морской составляющей – Морским шелковым путем XXI века (МШП), идея совместного строительства которого была предложена государствам – членам АСЕАН в октябре 2013 г. Си Цзиньпином. Обе инициативы – ЭПШП и МШП – были объединены в общую стратегическую концепцию под названием «Пояс и путь», которая выступает в качестве одного из основных направлений внешнеэкономического и внешнеполитического курса КНР.

В последние годы ЮКМ быстрыми темпами становится ареной американо-китайского противостояния. Данный район фактически соединяет Африканский рог с Японским морем, потому контроль над ним обеспечивает доступ ко всему «римленду» Восточного полушария. Несмотря на якобы отсутствие у США прямых интересов, как уверяют западные авторы, Вашингтон неоднократно выражал намерение твердо защищать

позиции стран АСЕАН в «морских дебатах» с КНР. Как представляется, американцам крайне выгоден если не реальный противовес Китаю в регионе, то по крайней мере поддержание беспокойной атмосферы.

Современная американская политика в АТР продолжает выстраиваться согласно духу и букве «перебалансировки», контуры которой были заданы еще при администрации бывшего президента США Б.Обамы. В широком политическом контексте основу политики США в АТР сегодня призвана выполнять концепция Индо-Тихоокеанского региона. Эта концепция, активно разрабатываемая и вводимая в политический дискурс примерно с 2012 г., при администрации Д. Трампа получила новую жизнь на фоне усиления связей США с Индией, позиционируемой как противовес Китаю. Основу концепции Индо-Тихоокеанского региона сегодня составляет идея свободного и открытого мирового порядка, отраженная в американской Стратегии национальной безопасности 2018 г.

Определяющими факторами внимания Вашингтона к ЮВА являются необходимость обеспечения свободы судоходства и безопасности перевозок нефти в Тихом океане, стремление снизить усиливающееся влияние Китая в субрегионе, поддержка интересов транснациональных и американских компаний, а также борьба с международным терроризмом и наркоторговлей. Таким образом, концептуальное оформление антикитайской политики США, в частности в пределах ЮВА, укладывается в общую военно-политическую стратегию, разрабатываемую американскими экспертами и реализуемую руководством страны на глобальном уровне.

Очевидным примером этого служат дискуссии по применению модели «расширенного сдерживания» на пространствах АТР, а также концепции «воздушно-морской операции» (ВМО, Air-Sea Battle). Однако для данного региона разрабатывается и ряд специальных концепций, таких как концепция «Тихоокеанских путей» (Pacific Pathways), рассчитанных на решение конкретных задач.

Таким образом, при реализации своих концепций на пространстве Индо-Тихоокеанского региона Вашингтон стремится максимально задействовать своих союзников, оставляя в то же время за собой исключительное право на односторонние действия и общее руководство. Протекционизм администрации Д.Трампа, проявляющийся в экономической сфере, несомненно, влияет и на военно-политическое сотрудничество в регионе. Однако партнеры США все чаще проявляют обеспокоенность и сомнения по поводу бесспорной поддержки со стороны Вашингтона в случае обострения отношений с Китаем.

Американская и китайская экономики сегодня оказались настолько сильно переплетены, что лучшим стимулом для их конструктивного сотрудничества являются как обоюдная выгода, так и взаимные опасения относительно возможного ущерба в случае ухудшения двусторонних отношений. Сложившаяся зависимость США и КНР в экономике и валютно-финансовой сфере – не только гарантия от разрушения связей двух стран, но и залог сохранения на ближайшую перспективу относительной стабильности современной мировой финансовой и экономической системы.

По мнению западных аналитиков, Пекин в дальнейшем будет чаще придерживаться осторожной и взвешенной линии в отношениях с государствами АТР. При этом Китаю вряд ли удастся полностью устранить их опасения относительно реальных целей китайской дипломатии в регионе. Китайские политологи считают, что обстановка в ЮВА во втором десятилетии XXI в. характеризуется постоянными обострениями, заметно усугубились конфликты интересов стран, вовлеченных в территориальные споры в Южно-Китайском море. Они отмечают также стремление США, Японии и некоторых других государств вмешаться в ситуацию в субрегионе с целью оказания влияния на отношения КНР и АСЕАН.

Стабильное развитие ситуации в ЮВА и в целом в АТР в ближайшие годы во многом будет зависеть от того, как будут развиваться китайско-американские отношения, смогут ли США и КНР с помощью двусторонних механизмов взаимодействия урегулировать существующие между ними проблемы и возможные будущие противоречия на неконфронтационной основе и продолжить конструктивное сотрудничество. Это имеет очень важное не только региональное, но и глобальное значение. Ведь пока проекты Китая сконцентрированы в основном в традиционном ареале

его внешней политики – в Юго-Восточной и Южной Азии.

Но в перспективе все больше проектов будет реализовываться в Европе, на Ближнем и Среднем Востоке, в Латинской Америке, куда прокладываются новые коридоры китайской инициативы «Пояс и путь». Значит, уже в недалекой перспективе влияние КНР будет становиться там естественным фактором региональной политики. Но во всех вышеназванных регионах США традиционно имеют свои интересы, а значит, не только региональное, но и глобальное соперничество между двумя странами будет нарастать.

Урегулирование корейской ядерной проблемы в контексте китайско-американских отношений

Действия властей КНДР по созданию собственного ракетно-ядерного оружия привели к резкому обострению обстановки в Северо-Восточной Азии. КНДР или уже превратилась, или вот-вот превратится в третью страну мира, способную нанести удар по территории США. Для американского руководства, равно как и для американской общественности в целом, эта ситуация представляется неприемлемой, в том числе и потому, что за Северной Кореей – репутация непредсказуемой и иррациональной страны, руководство которой способной на самые безумные действия.

На протяжении 2017 года американская сторона регулярно делала намеки на возможность применения военной силы для решения северокорейской ядерной проблемы. Вдобавок США стали оказывать давление, как на своих союзников, так и на третьи страны, добиваясь от них максимально жесткой позиции по отношению к Пхеньяну.

Судя по всему, свою позицию по КНДР уже в то время решил ужесточить Китай. Вероятнее всего, это связано с тем, что в Пекине всерьез были обеспокоены вероятностью войны на Корейском полуострове и готовы пойти на жесткие экономические санкции, которые, как хорошо понимают в Китае, могут подорвать начавшееся возрождение северокорейской экономики и даже спровоцировать революционную ситуацию. Китай, заинтересованным в сохранении статус-кво, всегда был готов поддерживать КНДР на плаву, в том числе и денежными вливаниями. Однако сейчас возможный кризис в КНДР, скорее всего, воспринимается Пекином как меньшее зло по сравнению с вероятностью полноценного военного конфликта.

В результате в конце 2017 года Китай, действуя в унисон с США, ввел беспрецедентные по своей жесткости экономические санкции против Пхеньяна. Эксперты отмечают, что на перспективы американо-китайских торговых отношений влияет и международная политика. Китай – ключевой игрок в усилиях добиться освобождения Корейского полуострова от ядерного оружия. Китайские политики намереваются решить северокорейскую ядерную проблему с наименьшим ущербом для двусторонних отношений. План Пекина по снижению военно-политической напряженности на Корейском полуострове путем «вовлечения КНДР» в экономическое сотрудничество носит долговременный характер.

После первых двух ядерных испытаний (2006, 2009 г.), проведенных в КНДР, китайское руководство заняло нейтральную позицию и не стало прерывать весь комплекс связей с Пхеньяном, как, например, это сделала Япония. В Пекине посчитали, что вовлечение КНДР в разносторонние экономические контакты с Китаем принесет больше пользы для решения ядерной проблемы на Корейском полуострове.

Продолжавшиеся в 2016-2017 гг. северокорейские ядерные испытания и запуски баллистических ракет привели к тому, что Китай выразил ряд протестов, присоединился к еще более жестким санкциям ООН и, соответственно, китайский частный капитал стал сокращать свои связи с КНДР, но при этом не собирался покидать эту страну навсегда. В перспективе Пекин продолжит укреплять свое экономическое присутствие в соседней стране. Сохранение китайского экономического влияния в КНДР приводит к усилению политического веса КНР на Корейском полуострове.

В тоже время, Пекин беспокоят переговоры между США и КНДР. Достижение компромиссного решения Пхеньяном и Вашингтоном вряд ли возможно без одобрения Китая, союзника КНДР во время корейской войны, а ныне ее главного торгового партнера. Пекин в 2017 году неоднократно призывал КНДР и США сесть за стол переговоров. Однако Пекин тревожит и то, что договоренность Пхеньяна с Вашингтоном может уменьшить роль Китая в решении корейского вопроса. Китай поддерживает американо-северокорейские переговоры. Он хочет снять угрозу безопасности для северо-востока КНР и для всей страны. Для Китая гораздо важнее результат в виде ослабления напряженности, чем такой фактор, как его влияние на Корею.

В марте 2018 г. Ким Чен Ын приехал в китайскую столицу. Пекин проинформировал США о визите Ким Чен Ына. В Вашингтоне положительно отозвались об его поездке, но приписали ее себе. В заявлении представителя администрации Трампа говорится, что мощное давление США на КНДР принесло плоды.

Встречу Д.Трампа и Ким Чен Ына 12 июня 2018 года на саммите в Сингапуре, по мнению экспертов, однозначно можно назвать историческим событием. Концепция данного саммита сложилась из нескольких факторов. С одной стороны, это межкорейское потепление, когда Ким Чен Ын объявил о желании диалога, с другой – это стремление к диалогу изначально было интерпретировано как готовность к капитуляции на фоне санкций. Между тем, по мнению экспертов, хотя в некоторых сферах промышленности влияние санкций чувствуется из-за невозможности доставки запчастей, экономического кризиса и угрозы краха режима не наблюдается.

Наблюдателя отмечают два важных момента. Во-первых, использована северокорейская формулировка «денуклеаризация полуострова». Во-вторых, американская сторона обязалась предоставить гарантии безопасности. В июне т.г. Ким Чен Ын в ходе визита в Пекин проинформировал китайских руководителей о встрече с Д.Трампом. Еще одна цель – используя обретенную благодаря ей легитимность, добиться смягчения санкций.

Самая сложная задача в этой сфере – как возродить межкорейское экономическое сотрудничество в условиях введенных в отношении КНДР санкций СБ ООН, которые фактически блокируют не только всю внешнеэкономическую деятельность этой страны, но и серьезно затрудняют даже ее гуманитарные и спортивные обмены. Китай не пойдет на нарушение международного режима санкций, принятых ООН. Но сферой американо-китайских противоречий могут стать односторонние санкции США, которые грозят наказанием всем компаниям, сотрудничающим с Северной Кореей. По мнению экспертов, Китай не горит желанием оказывать давление на КНДР, чтобы ускорить процесс денуклеаризации.

Потребовав в июле т.г. полной денуклеаризации Северной Кореи, Вашингтон, Токио и Сеул одновременно пообещали не свергать ее режим. Заявление трех столиц последовало за визитом госсекретаря США Майкла Помпео в КНДР. Односторонних уступок он не добился; хозяева обвинили гостя в неподобающем поведении. Комментаторы связывают заминку в переговорном процессе с усилением влияния Китая на Пхеньян. М.Помпео требовал одностороннего ядерного разоружения. На сей счет он применил следующую формулировку: денуклеаризация должна быть односторонней, полной, поддающейся проверке и необратимой. Это означает, что Вашингтон нарушил дух саммита Трампа с Кимом. На самом деле обе стороны должны сделать одновременные шаги, чтобы сократить путь к освобождению Корейского полуострова от ядерного оружия. Таким образом, визит М.Помпео создал опасную ситуацию, которая ведет к подрыву доверия между США и КНДР.

У руководства КНДР есть основания считать, что ядерное оружие является залогом сохранения как нынешнего режима, так и северокорейской государственности. При этом возникает проблема гарантий безопасности. Ведь американцам нужно, чтобы Северная Корея разоружилась, отказалась от ядерного оружия и средств его доставки. Но чтобы КНДР на это согласилась, нужны какие-то очень весомые и сильные гарантии безопасности. Переговоры об этом могут идти, как раньше, в многостороннем формате или в формате Китай – Америка – Северная Корея. Пекин тут будет ключевым собеседником.

По мнению экспертов, на поведение Ким Чен Ына все большее влияние оказывает Китай. Не случайно Пхеньян пригласил Си Цзиньпина на празднование 70-й годовщины образования КНДР 9 сентября. В последний раз высший руководитель Китая приезжал в республику в 2005 г.

Американское и китайское представления о решении северокорейской проблемы разные. Китай выступил с инициативой двусторонних уступок, которую впоследствии поддержала Россия. Это реалистичный путь, при котором стороны движутся навстречу друг другу, делая мелкие шаги. А Трамп пообещал Северной Корее блестящее будущее в том случае, если она осуществит немедленное разоружение.

Тем более что у китайцев есть рычаги, чтобы вернуть свое влияние. В случае снятия санкций Китай останется крупнейшим торговым партнером КНДР. Но отношения КНДР с Китаем очень сложные. С одной стороны, Китай поддерживает Северную Корею, с другой – соблюдает санкции против Северной Кореи. В Пхеньяне, очевидно, понимают, что совершить дипломатический прорыв с Югом и Вашингтоном без поддержки Пекина вряд ли удастся.

Взгляды с американской стороны

Ряд экспертов полагает, что происходящее в последнее время между США и Китаем, не торговая война. Это геополитическая схватка за глобальное доминирование. Фактически, США начали атаку на экономическую и промышленную политику Китая с целью изменить основы его государственности. Вне зависимости от отношений на личном уровне между двумя лидерами отношения США и Китая стремительно ухудшаются.

Сегодня в центре внимания всего мира то, что наблюдатели называют торговой войной между США и Китаем. Обычно в торговых войнах имеется цель, которую так или иначе формулирует атакующая сторона. В этой торговой войне подобной цели внятно не озвучивает никто, и не понятно, при каких условиях США отменят свои защитные меры, что для этого надлежит сделать Китаю, какое громкое решение он должен принять, чтобы «все стало, как всегда», как было в последние десятилетия. Анализ документов американской внешнеторговой политики 2018 года однозначно подсказывает, что возвращения к прежней ситуации, в американо-китайских отношениях не будет.

С «открытия Китая» Р.Никсоном в 1971 г. американские администрации руководствовались в отношении Пекина политикой «конструктивного вовлечения» с целью помочь его экономическому росту и политической трансформации – для превращения КНР в демократическую и мирную державу.

Внимательный анализ показывает, что Китай противостоит США по многим направлениям внешней политики, внутри страны усиливает роль Компартии и давление на оппозицию. Огромное количество американских научных публикаций о неизбежном крахе китайской экономики и государственности убаюкивают Запад, помогают Китаю двигаться к своей цели без сопротивления.

Различия, по мнению американских политологов, между США и Китаем огромны. Американцы склонны к прямым действиям, китайцы – к непрямым. Великие китайские умы на протяжении тысячелетий, считая, что стратегический обман является предметом гордости и признаком культурной уникальности. Китайские реакционеры в руководстве страной – ying pai – оказывают сильнейшее влияние на принимаемые решения. «Ястребы» полагают, что достижение целей Китая по вытеснению США с мирового Олимпа к 2049 году, к 100-летней годовщине Китайской революции, возможно, только если скрывать и отрицать наличие таких планов. Мейнстримом геостратегической мысли Пекина остается консерватизм.

Ведущие американские эксперты дают ряд конкретных рекомендаций американскому правительству, что нужно делать, чтобы не дать победить Китаю в гонке за лидерство, и предлагают осуществить 12 шагов.

Шаг 1-й. Признать наличие проблемы. Надо знать, чего именно хочет оппонент, чтобы понимать его реальную природу; не принимайте форму за содержание. Было глупо доверять клятвам Пекина, что он будет поддерживать более свободную торговлю, бороться с воровством интеллектуальной собственности и покончит с манипулированием валютными курсами. Надо проанализировать длинный список мер и стратегий китайского правительства, которые превращают идеи в действия.

Шаг 2-й. Нужно тщательно отслеживать преференции Китаю. Ежегодно США реализуют огромное число программ помощи КНР со стороны различных министерств и ведомств. (Департамент труда помогает повысить производительность, Минфин улучшает банковские практики, Федеральное управление по авиации передает сотни научных программ и т.д.)

Шаг 3-й. Необходимо измерять параметры своей конкурентоспособности. Нельзя вырваться вперед в гонке с конкурентом, если неизвестно, в каких аспектах ему проигрываешь. Каждый год китайцы создают годовой анализ уровня своей конкурентоспособности по сравнению с США.

Шаг 4-й. Разработка стратегии конкурентоспособности. Необходимо ясно осознавать, когда нужно изменить собственную стратегию и разработать новую тактику для получения желаемых результатов. Эксперты предлагают для поддержания конкурентоспособности экономики США ряд направлений: взаимодействие государственных и частных секторов; провести налоговую и денежную реформы; поддержать технологические инновации; создать культуру обучения и получения знания в течение всей жизни; увеличить инвестиции и направления НИОКР в гражданской сфере; применить опыт Китая в осуществлении масштабных государственных субсидий бизнесу в землю, электроэнергию, технологии в дополнение к программе низко- или беспроцентного кредитования; необходимо разработать новую национальную стратегию конкурентоспособности американской экономики; рассмотреть вопрос о разработке межведомственной программы повышения конкурентоспособности экономики США. Снижение глобальной конкурентоспособности снижает возможности решения вопросов социальной справедливости внутри страны.

Шаг 5-й. Создать в США общую идейную платформу по Китаю. Требуется объединиться тем специалистам по Китаю, кто хочет добиться там перемен. Необходимо создать большую коалицию в США с общей миссией добиться перемен в КНР и замедлить вредный и устаревший подход к реформированию Китая. Такой подход должен объединить гражданских активистов США, поддерживающих далай-ламу, права человека, гражданские и демократические свободы, с соответствующими министерствами, ведомствами и бизнесами, взаимодействующими с Пекином.

Шаг 6-й. Построение вертикальной коалиции государств. Китай хочет доминировать в районе Южно-Китайского моря, чтобы контролировать ресурсы и коммуникации. Поэтому Пекин запугивает соседей, чтобы они не могли объединиться и противостоять китайским амбициям. Именно поэтому США должны поощрять к антикитайскому объединению такие страны, как Монголия, Южная Корея, Япония и Филиппины. Даже угроза создания этой коалиции может подействовать на Китай отрезвляюще. Если США увеличат помощь и нарастят сотрудничество с соседями Китая, то все в Пекине начнут винить «ястребов» в нарастающей изоляции и одиночестве в регионе.

Шаг 7-й. Защита политических диссидентов. США поддерживали диссидентов в Восточной Европе и СССР, предоставляли им трибуны, деньги, эфиры для донесения их взглядов. Это и привело к падению железного занавеса. Сегодня Китай наращивает преследования тибетских буддистов и мусульман-уйгуров. В Тибете правительство ввело комендантский час, арестовывает протестующих, убивает граждан, превращая регион, в оккупированную территорию. В провинции Синьцзян Интернет и телефонная связь регулярно отключаются. В Тибете и Синьцзяне резко растет доля китайского населения хань благодаря госпрограмме переселения и миграции. Китай также преследует христиан. Распространена практика, при которой иностранцы в Китае для того, чтобы попасть в храм, должны предъявлять паспорта. Атеистические правители КНР хотят держать население подальше от священников и церквей. Эксперты оценивают количество христиан в Китае от 60 до 100 млн. человек. И это число растет. США должны помогать китайским диссидентам, естественным союзникам в противостоянии КПК.

Шаг 8-й. Занять жесткую позицию против антиамериканской политики Пекина в области конкуренции. Китай – главный источник кибершпионажа против США, на него приходится более 90% зафиксированных случаев. Кибератакам из Китая подверглись Google, AT&T, Американская торгово-промышленная палата, Visa, Master Card, Министерство обороны, Госдеп, Департамент энергетики и Министерство внутренних дел. Киберворовство – центральный элемент десятилетней китайской кампании по воровству технологий, которые Китай не может изобрести, и интеллектуальной собственности, которую не может создать. Оценка кражи интеллектуальной собственности США оценивается в более чем 300 млрд. долл. в год.

Шаг 9-й. Превратить проблему окружающей среды в инструмент давления на КНР. Китайский бизнес получает конкурентные преимущества за счет низких расходов по охране окружающей среды, вытесняя с рынка конкурентов, тратящих деньги на экологию. Китай увеличивает выбросы в атмосферу на 500 млн. т ежегодно. В январе 2013 г. уровень загрязнения воздуха в Пекине в 40 раз превысил уровень, который ВОЗ считает безопасным.

Шаг 10-й. Разоблачать коррупцию и цензуру. Основные СМИ в Китае принадлежат государству. В 2013 г. китайское правительство заблокировало Bloomberg News за публикацию истории о состоянии семьи Си Цзиньпина. Создается впечатление, что КНР предлагает иностранным СМИ договор: вы можете сообщать о фантастических успехах Китая сколько угодно, но как только вы начнете критиковать Компартию и ее высших чиновников, мы выкинем вас из страны. Китай оказывает давление на китайские технологические компании, цензурируя их веб-страницы.

Шаг 11-й. Поддержка продемократических реформаторов. Озабоченность Китая, когда он говорит о новой холодной войне, состоит в том, что США реанимируют свои программы времен холодной войны, которые помогли подорвать Советский Союз изнутри при помощи силы идей. Большинство китайских «ястребов» убеждено, что план по подрыву Китая уже приведен в действие (подобно тому, как было начиная с 1947 года в отношении СССР). Утверждается, что этот план реализует ЦРУ. В октябре 2013 г. китайские «ястребы» заявили о еще одной угрозе: якобы Америка ищет китайского Горбачева, лидера, который покончит с однопартийной системой. Китайские консерваторы с подозрением относятся к гражданским политикам, считая, что они склонны разделять западные взгляды на многопартийность и эволюцию в направлении демократии. В настоящее время в США действует шесть разрозненных программ по поддержке демократии в Китае на 50 млн. долл. в год. Эти деньги идут как активистам в Китае, так и китайским противникам режима, живущим за границей. Задача – развести партию и госинституты, углубить рыночные реформы.

Шаг 12-й. Наблюдать и оказывать влияние на дебаты между китайскими «ястребами» и реформаторами. Сегодня Китай ведет собственную холодную войну против США, осуществляя тщательный мониторинг различных групп влияния в Вашингтоне: тех, кто поддерживает Пекин, и тех, кто скептически к нему относится, тех, кем можно манипулировать, и тех, кто уже понимает стратегию Пекина. Необходимо обеспечить наличие понимания позиций различных игроков по чувствительным вопросам китайской политики. Правительство не монолитно, несмотря на реализацию Марафона. Консерваторы в явном большинстве, но все же есть искренние адепты реформ и либерализации, тех кто хочет движения Китая в сторону американской модели. Их надо выявлять и поддерживать. Это вызов и задача для разведывательного сообщества. До сих пор оно недостаточно инвестировало в ресурсы, способные выявить настоящих реформаторов, чтобы отделить их от многочисленных китайских лидеров, которые делают вводящие в заблуждения реформаторские заявления.

Главным инструментальным разработчиком американской экономической стратегии в отношении Китая стал директор Совета по национальной торговле Белого дома и одновременно – руководитель Офиса Белого дома по торговой и промышленной политике Питер Наварро. В конце июня 2018-го ведомство П.Наварро опубликовало доклад «Как экономическая агрессия Китая угрожает технологиям и интеллектуальной собственности Соединенных Штатов и мира». Ниже приводятся его основные положения и выводы.

Питер Наварро: экономическая агрессия Китая

Источник: доклад Совета по национальной торговле Белого дома (руководитель Питер Наварро) «Как экономическая агрессия Китая угрожает технологиям и интеллектуальной собственности Соединенных Штатов и мира»

Правительство Китая осуществляет комплексную и долгосрочную промышленную стратегию для достижения глобального доминирования. Конечной целью Пекина является замена китайскими компаниями иностранных компаний в сфере дизайна и изготовления в ключевых технологиях и продуктах сначала на внутренних рынках, затем – за границей.

В значительной мере Китай достиг впечатляющего роста благодаря агрессивным действиям, политике и практике, выпадающим из рамок глобальных норм и правил (в совокупности это и есть «экономическая агрессия»).

Иногда Китай не скрывает своих агрессивных действий, политики и практики. О них говорится в официальных документах правительства, они проявляются в деятельности госкомпаний, описываются в докладах бизнес-организаций, мозговых центров и правительственных агентств.

США относят к понятию «экономическая агрессия» цели шести ключевых направлений экономической и промышленной политики Китая.

1. Защита внутренних рынков Китая от импорта и конкуренции включает в себя высокие тарифы, нетарифные барьеры и другие регуляторные препятствия.
2. Увеличение доли Китая на глобальных рынках, для чего используются такие инструменты промышленной политики, как финансовая поддержка для стимулирования экспорта и консолидация предприятий госсектора для превращения их в «национальных чемпионов», способных успешно конкурировать с иностранными компаниями на внутреннем и внешних рынках. Китайские предприятия получают выгоду от государственных преференций, ведущих к субсидированному созданию избыточных мощностей и перепроизводству на китайском рынке. Это ведет к снижению мировых цен и вытеснению в конечном счете иностранных конкурентов с глобальных рынков.
3. Контроль над ключевыми природными ресурсами в глобальном масштабе. Китай применяет хищническую модель «долговой ловушки» в экономическом развитии и финансировании проектов в развивающихся странах в обмен на их природные ресурсы и доступ к рынкам. К таким ресурсам относятся бокситы, медь, никель, бериллий, титан и редкоземельные элементы. Хищническая модель является особенно эффективной в странах, характеризующихся слабой правовой системой, а также в авторитарных режимах.
4. Доминирование в традиционных промышленных областях. Китай достиг ведущих позиций во многих традиционных отраслях обрабатывающей промышленности. Произошло это, в частности, благодаря льготному кредитованию, коммунальным тарифам ниже рыночных, а также слабому применению стандартов в области охраны здоровья и окружающей среды. Европейская торговая палата зафиксировала: «На протяжении поколений Китай был мировой фабрикой». К 2015 г. на КНР приходилось 28% мирового производства автомобилей, 41% мирового производства кораблей (судов), более 50% мирового производства холодильников, более 60% мирового производства цветных телевизоров и более 80% мирового производства кондиционеров и компьютеров. Приобретение ключевых технологий и интеллектуальной собственности в других странах, включая США.
5. Получение ключевых технологий и интеллектуальной собственности (ИС) из других стран, включая США.
6. Захват возникающих (нарождающихся) высокотехнологичных отраслей, которые станут драйверами будущего экономического роста и многих нововведений (улучшений) в оборонной промышленности.

Эти стратегии реализуются в китайской промышленной политике, нацеленной на обеспечение доступа к самым драгоценным элементам американской технологии и интеллектуальной собственности.

Какими методами Китай пытается заполучить технологии, интеллектуальную собственность и захватить отрасли будущего? Авторы доклада утверждают, что промышленная политика Китая нацелена на «введение, освоение, поглощение, повторное изобретение» технологий и интеллектуальной собственности всего мира.

Такая политика осуществляется при помощи:

1. Воровства ИС, спонсируемого государством, посредством физического воровства, кибершпионажа, уклонения от законодательства США по контролю за экспортом, пиратства и подделок. Указывается, что для этих целей Китай держит за границей 40 тыс. разведчиков, еще 50 тыс. разведчиков работают по этим темам внутри КНР. Воровства торговых секретов Китаем оценивается в диапазоне от 1 до 3% ВВП США в год, или от $180 до $540 млрд.
2. Принудительных и навязываемых регуляторных гамбитов, чтобы принудить иностранные компании к передаче технологий в обмен на ограниченный доступ к китайскому рынку.
3. Экономического принуждения посредством экспортных ограничений на критически важное сырье, монопсонной (монополия покупателя) покупательной способности.
4. Сбора информации, которая включает в себя открытые источники; помещение нетрадиционных сборщиков информации в университеты США, национальные лаборатории и другие инновационные центры; рекрутирование талантов из экспертов в сферах бизнеса, финансов, науки и технологий.
5. Технологических инвестиций в Китай, поддержанных государством.

Китай со стороны правительства воздействует на мировой рынок мерами по ограничению экспорта. Коксующийся уголь – ключевой элемент производства стали. В 2008 г. Китай произвел 336 млн. т кокса, но ограничил экспорт 12 млн. т и дополнительно ввел 40-процентную экспортную пошлину. Эффект от ограничения экспорта получился огромным. В августе 2008 г. мировая цена на коксующийся уголь достигла $740.

Пример активизации в области сбора научной информации. Китайский институт научной и технической информации к 2010 году собрал 1,5 млн. диссертаций китайцев, 220 тыс. зарубежных диссертаций, 100 тыс. материалов конференций на иностранных языках и 60 тыс. материалов конференций, проведенных в КНР. Они также собрали 1,23 млн. копий докладов четырех основных правительственных ведомств США, опубликованных с 1958 года, и более 4 тыс. наименований ежегодно издаваемых журналов. Закупили более 300 тыс. реферируемых книг, изданных за рубежом, и открыли 18 электронных платформ для поиска ссылок. Цифровая коллекция аннотаций книг, изданных в Китае или за границей, достигла 45 и 23 млн. соответственно. Ежегодно эта категория пополняется на 3,3 млн. Цитирование возросло до 83 млн. единиц с ежегодным приростом в 15,5 млн.

Основные инструменты протекционистской политики Китая:

1. Субсидии по оплате банковских кредитов по льготным (за счет правительства) процентным ставкам.
2. Приоритетная поддержка в рамках кредитной политики банка.
3. Преимущественный порядок административного одобрения.
4. Приоритетная валютная поддержка.
5. Возмещение налога на экспорт оборудования и других материалов, относящихся к зарубежному инвестиционному проекту.
6. Приоритетный доступ к услугам, относящимся к финансированию за рубежом, инвестиционным консультациям; оценке и контролю рисков, страховые инвестиции.
7. Координированная поддержка нескольких правительственных департаментов с упором на обмен информацией, дипломатическую защиту, поездки персонала за границу и регистрацию экспортных и импортных юридических прав.

Американцы обвиняют Китай в том, что он занимается нелегальной реверсивной инженерией, то есть нарушает патентное право и права интеллектуальной собственности. Китайцы занимаются декомпановкой изделия или узла и начинают производить нечто похожее без авторизации со стороны обладателя прав на изделие.

Реверсивная инженерия позволяет китайским инженерам и ученым воссоздавать продукцию некитайских производителей, сокращая тем самым время и расходы на НИОКР. Практика реверсивной инженерии соответствует цели промышленной политики Пекина по «введению, освоению, поглощению иностранных технологий и повторному изобретению этой технологии с улучшениями».

Набор инструментов, которыми пользуется КНР для принуждения передачи иностранных технологий и интеллектуальной собственности китайским конкурентам, включает в себя:

1. Ограничения иностранной собственности, понуждение к созданию совместных предприятий и партнерств, которые явно или скрытно побуждают передачу технологий.
2. Враждебные процедуры административного и лицензионного процессов.
3. Дискриминационные ограничения в области патентного права и интеллектуальной собственности.
4. Обзоры по безопасности.
5. Технологические стандарты контроля и безопасности.
6. Локализацию баз данных.
7. Обременительное и выматывающее тестирование.
8. Дискриминационные каталоги и списки.
9. Ограничения на госзакупки.
10. Введение местных технологических стандартов, существенно отклоняющихся от международных норм, что может создавать «черный ход» для китайского доступа к исходным кодам, алгоритмам шифрования.
11. Принудительную локализацию НИОКР.
12. Антимонопольное законодательство.
13. Обзорные экспертные панели.
14. Китайскую Компартию, оказывающую влияние на корпоративное управление.
15. Переводы китайских работников в совместные предприятия.

Китайский Закон о кибербезопасности, вступивший в силу в июле 2017-го, утверждает обзоры по безопасности по продуктам и услугам, вводит ограничения по трансграничной передаче данных, требует локализации данных и авторизует разработку национального стандарта по кибербезопасности, который превосходит по масштабам и объему международные стандарты.

Европейская торговая палата выразила озабоченность тем, что реализация (исполнение) Закона о кибербезопасности приведет к тому, что «компании должны будут предоставлять информацию о своих продуктах, дизайне и исходных кодах аффилированным с государством организациям». Торговый представитель США также выражает озабоченность, что компании «могут быть вынуждены раскрывать критические технологии, включая исходные коды, полную базу данных дизайна, поведенческие модели, логические модели и даже планы этажей и физические чертежи главного технологического помещения».

Китай продолжает кодифицировать в законы технологические стандарты безопасности и контроля через принятие таких законов, как Закон о национальной безопасности, Закон о кибербезопасности, Национальный стандарт кибербезопасности и Стандарты технического комитета. В различных отраслях действует более 30 таких мер.

Соответствие стандартам безопасности и контроля требует от иностранных фирм «сдачу ключевых технологий властям Китая, таких как исходные коды, алгоритм шифрования и обширные данные, раскрывающие интеллектуальную собственность».

Таким образом, эти стандарты безопасности выполняют роль барьера на вход для фирм, не желающих выдавать (сдавать) свои технологии и интеллектуальную собственность. Эти требования являются инструментом принуждения к передаче технологии и авторских прав, тем самым стимулируя местные инновации.

Обременительное тестирование выходит за рамки безопасности и общественного здоровья, принуждая к раскрытию исходных кодов, торговых секретов, алгоритмов шифрования и особо чувствительных прав интеллектуальной собственности. Например, программа обязательного сертифицирования требует от иностранных производителей пройти расширенные тесты, проверки и инспекции производственных помещений для сертифицирования с последующим законным выходом на китайский рынок. Типы продуктов в текущем каталоге включают сельхозтехнику, электроинструменты, машины и запчасти к ним, медицинское и противопожарное оборудование.

Все эти мероприятия увеличивают издержки по выходу иностранцев на местный рынок, что является формой протекционизма национальных производителей.

Китайская система каталогов и списков затрудняет выход на рынок, ведет к повышению таможенных барьеров, к дальнейшему расширению лицензионных требований, ужесточению ограничений на иностранные инвестиции и принуждению к передаче технологий.

Например, каталог телекоммуникационных услуг расширил набор услуг, подлежащих лицензированию. Только иностранные компании, создавшие совместное предприятие с китайцами, могут иметь лицензию. При отсутствии лицензии иностранным компаниям запрещено использовать свой бренд, продавая продукцию совместного предприятия.

Китайские каталоги и списки выполняют защитную роль в качестве нетарифного барьера при выходе товаров и услуг на рынок КНР. Они также являются инструментом промышленной политики по передаче технологий и интеллектуальной собственности, предоставляя тем самым значительные преференции национальным производителям. Китай сохраняет обширные ограничения по участию иностранцев в госзакупках.

Ежегодно более 300 000 граждан КНР посещают университеты США и ищут работу в лабораториях, инновационных центрах, инкубаторах и мозговых центрах. Сегодня на китайских граждан приходится приблизительно треть иностранных студентов университетов и колледжей и примерно четверть студентов-магистров, специализирующихся на науке, технологиях, инженерии или математике.

Агентство «Синьхуа» сообщает: на встрече с представителями госсектора президент Си Цзиньпин подчеркнул непреходящую руководящую роль КПК в руководстве предприятиями госсектора (ПГС). Необходимо приложить усилия по укреплению роли партии на предприятиях госсектора. ПГС должны стать важной силой для выполнения решений ЦК КПК. Характеризуя ПГС как «важную материальную и политическую базу социализма с китайскими особенностями» и важную опору и надежную силу, через которую КПК осуществляет руководство страной, Си Цзиньпин сказал, что партийное руководство – «корень и душа» ПГС.

Именно эти характеристики ПГС считаются доказательством нерыночного характера китайской экономики.

Американо-китайская комиссия по обзору вопросов экономики и безопасности отмечает, что правительство КНР сохраняет значительное влияние на инвестиционные решения, принимаемые частными фирмами. Влияние включает в себя поощрение, модификацию, запрет сделок в конкретных отраслях, на территориях и в технологиях. В качестве инструментов используется набор средств: финансовые стимулы, политические решения и соглашения между акционерами.

Эти наблюдения подтверждаются характеристикой китайских предприятий:

1. Многие предприятия зависят от государственного финансирования, часто по преференциальным ставкам.
2. Китай может влиять на частные предприятия через указанную роль КПК в корпоративном управлении.
3. Руководство компаний состоит из бывших членов руководства КПК и правительства. Члены Американо-китайского делового союза в своем обзоре за 2017 год отмечали преимущества, которые получают от государства китайские компании: 63% – преференциальное госфинансирование; 58% – преференциальные лицензирование и разрешения; 53% – преференциальный доступ к госконтрактам; 45% – налоговые льготы и 40% – низкие платежи за землю.
4. Правительство регулирует направление прямых иностранных инвестиций (ПИИ) по секторам за рубежом. Например, в апреле 2018-го опубликованы основные направления ПИИ по категориям: поощряемые, ограниченные, запрещенные. К категории поощряемых инвестиций относятся вложения в передовые технологии, а к ограниченным – вложения в недвижимость, не связанную с высокими технологиями.

Подобного рода отраслевые ограничения предопределяют размещение инвестиций частных компаний за рубежом в соответствии с приоритетами китайского государства, а не с принципами экономической эффективности и максимизации прибыли, которыми обычно руководствуются инвесторы в рыночной экономике.

В мае 2015 г. Госсовет КНР официально утвердил 10 приоритетных секторов для Стратегии-2025.

1. Информационные технологии следующего поколения.
2. Высокотехнологичное цифровое и роботизированное оборудование для осуществления контроля за производственными процессами.
3. Авиакосмическое и авиационное оборудование (техника).
4. Инженерное оборудование для судов и производство высокотехнологичных морских судов.
5. Передовое оборудование для ж/д транспорта.
6. Энергосберегающие и новые электромашины.
7. Электрооборудование.
8. Новые материалы.
9. Биомедицина и высокопроизводительное медицинское оборудование.
10. Сельскохозяйственные машины и оборудование.

На эти отрасли приходится 40% добавленной стоимости в промышленности Китая. При помощи 48 академических ученых и 400 специалистов и представителей отраслей, были разработаны «дорожные карты» по каждому направлению приоритетной отраслевой политики, с указанием конкретных целей, темпов роста, доли рынка и т.п. Как отмечается в докладе Американской торгово-промышленной палаты, китайские компании скорее всего будут следовать рекомендациям правительства, то есть «видимой руке», нежели ориентироваться на «невидимую руку» рынка.

Анализ документов правительства КНР свидетельствует, что стратегической целью развития приоритетных отраслей к 2025 году является достижение глобального лидерства в производстве высококачественной и высокотехнологичной продукции. Эта цель должна быть достигнута в ходе многоступенчатого процесса.

Локализация и индигенизация (упор на местные ресурсы). К 2025 году необходимо добиться, чтобы ключевые звенья глобальных цепочек стоимости и НИОКР стали преимущественно китайскими. Разработка китайских инноваций, технологий, интеллектуальной собственности и брендов – основная тема Стратегии-2025.

Замещение. Снижение зависимости от иностранных технологий и их замещение национальными разработками – стратегический императив.

Увеличение доли на глобальных рынках. После разработки собственных технологий и брендов Китай планирует захватить внутренние и международные рынки продукции указанных отраслей.

Наметились перемены в направлении прямых иностранных инвестиций из КНР. Если раньше они шли в основном в сырьевые отрасли, то теперь ускоренными темпами направляются в высокотехнологичные проекты, прежде всего в США.

С 2012 года китайские инвесторы вложили $20 млрд. в более чем 600 высокотехнологичных проектов в США, с упором на искусственный интеллект и виртуальную реальность. Фонд благосостояния КНР, один из самых крупных суверенных фондов – Китайская инвестиционная корпорация с активом $800 млрд. – сделал значительные вложения в венчурные компании Кремниевой долины. При этом не стоит забывать, что Китай контролирует 95% редкоземельных минералов в мире.

Одна из причин, почему КНР разворачивается в сторону отраслей будущего, состоит в том, что сегодня отрасли обрабатывающей промышленности производят низкую добавленную стоимость, являются энергозатратными и сильно загрязняют окружающую среду.

Торгово-промышленная палата США утверждает, что Китай имеет самый ограничительный инвестиционный режим среди стран G20. Например, Пекин требует, чтобы любая иностранная компания, желающая производить электроавтомобили в КНР, создала совместное предприятие с китайскими компаниями с миноритарным участием. Иностранная компания обязана передать технологию электроавтомобиля китайскому предприятию, создающему китайский бренд. В 2009 году Министерство промышленности и информационных технологий КНР ускорило темп принудительной передачи технологий следующим требованием: одна из трех ключевых технологий, существенных для электромобиля (система батарей, система вождения, система электронного контроля), должна контролироваться китайской стороной совместного предприятия.

В ноябре 2017 г. Си Цзиньпин призвал укреплять роль партии «в правительстве, вооруженных силах, обществе и школах, на севере, на юге, на востоке и на западе».

Пекин нацелил свою бюрократию на получение интеллектуальной собственности из США и использует украденные технологии для укрепления вооруженных сил с целью выдавить США из АТР. КНР избрала путь экономической агрессии и сейчас противостоит интересам США во многих сферах деятельности. Он обвинил Пекин в использовании политических, экономических и военных инструментов, а также в пропаганде для продвижения собственных интересов.

В международных отношениях Вашингтон не устраивает проводимая Пекином «долговая дипломатия», когда китайские госкомпании строят в развивающихся странах объекты, наращивают долговую зависимость, а потом в зачет погашения берут под контроль тот или иной инфраструктурный или сырьевой ресурс. (Американцы возмущаются тем, что Китай взял за долги под контроль порт в Шри-Ланке, который может превратить в свою военно-морскую базу).

Утверждая, что КНР противостоит интересам США, отмечается, что Китай кредитует Венесуэлу, чей долг перед Пекином превысил $50 млрд;  также имеются факты о давлении Китая на страны, принуждая их разрывать дипломатические отношения с Тайванем, союзником США. В прошлом году такой шаг совершили три латиноамериканских страны.

Однако принципиально новым направлением американской критики на столь высоком политическом уровне стала сфера прав человека, политических и религиозных свобод в Китае. Констатируется резкий разворот Пекина в сторону подавления свобод, нарушения свободного обмена информации, давления на религиозные конфессии. Этот тип обвинений был характерен для периода холодной войны и критики политического устройства СССР.

Другим развернутым и новым направлением критики со стороны США стало обвинение Китая во вмешательстве во внутреннюю политику Америки с целью расколоть общество, повлиять на общественное мнение и исход промежуточных выборов в ноябре 2018 г., а в дальнейшем – не допустить переизбрания Трампа на пост президента в 2020 г. Ответные тарифные меры Китая поразили 80% округов, проголосовавших 2 года назад за Д.Трампа. Власти КНР якобы требуют от американских бизнесменов публичного осуждения тарифных санкций со стороны США под угрозой отзыва лицензии.

«Легкие» спонсорские деньги из Китая в американские университеты и научные центры, и даже Голливуд являются фактором цензуры, бездумного прославления КНР и сдерживания критики китайской политики. Пекин ведет комплексную и скоординированную кампанию по подрыву поддержки президента, американской повестки и «наших самых главных идеалов». Последнее обвинение является до такой степени серьезным, что после него можно ожидать действия со стороны США абсолютно любого уровня.

После заявлений на уровне белого дома начала поступать обильная информация об инициативах антикитайского характера.

10 октября т.г. Минфин США объявил о новых правилах, нацеленных на КНР с целью ужесточить обзоры национальной безопасности при рассмотрении иностранных инвестиций. В тот же день Минюст сообщил об аресте в Брюсселе китайского оперативника по обвинению в краже торговых секретов у компании GE Aviation.

11 октября Министерство энергетики США объявило об ужесточении контроля в сфере экспорта ядерных технологий в КНР. Правительство США также потребовало, чтобы два государственных СМИ из Китая, работающие в США, зарегистрировались как иностранные агенты. Скорость перехода Вашингтона к конфронтационной антикитайской стратегии оказалась неожиданной для Пекина.

США ввели санкции против китайских военных за покупку у России истребителей Су-35 и противовоздушной системы С-400. В ответ Китай прервал визит главы ВМФ в Вашингтон и запретил заход в порт Гонконга американскому военному кораблю.

11 октября комиссия Конгресса США по Китаю обратилась в МОК с просьбой отобрать у Пекина право проведения зимних Олимпийских и Паралимпийских игр 2022 года. Основание – ситуация с правами человека, в частности с тем, что в лагерях политического перевоспитания сегодня содержится более миллиона уйгуров.

США открыли 12 октября антидемпинговое расследование против китайских экспортеров матрасов. Утверждается, что Китай демпингует цены на матрасы в диапазоне от 259 до 1732%. Розничный рынок матрасов в США оценивается в $23 млрд.

Белый дом сообщил, что саммит Дональд Трамп – Си Цзиньпин на G20 в конце ноября в Аргентине оказывается под вопросом. Давление на Китай усиливается, что сказывается и на общественных настроениях накануне предстоящих выборов. Последние опросы показали, что среди сторонников Трампа только 4% полагает, что Китай – союзник США, а 86% считают его противником.

Цифры-аргументы из Пекина

Вскоре после введения первого раунда американских тарифов на китайские товары в Пекине была опубликована Белая книга по китайско-американской торговле. Несмотря на признание того факта, что США являются крупнейшим рынком сбыта китайской экспортной продукции, в докладе указывалось, что экспорт США в Китай с 2001 года (после вступления КНР в ВТО) вырос на 577% и составил $129,89 млрд. При этом экспорт США в целом за означенный период вырос всего на 112%. Иными словами, экспорт США в Китай рос в 6 раз быстрее общего темпа роста американского экспорта. При этом США имеют с Китаем положительное сальдо торговли услугами – $54 млрд. долл. в прошлом году.

Китайские власти убеждены, что торговый протекционизм повредит глобальным промышленным цепочкам. Так, например, в товарах, подвергшихся тарифным ограничениям в первом раунде, 59% стоимости было создано компаниями США, Европы, Японии и Южной Кореи.

Отвечая на претензии о воровстве ИС и технологий, китайские эксперты возражают, что в 2017 году расходы на НИОКР в Китае составили более 1 трлн. юаней и по этому показателю Китай вышел на второе место в мире. 113 китайских компаний вошли в 1000 самых (продвинутых) инновационных компаний мира, заняв третье место после США и Японии.

1. В администрации Трампа доминирует взгляд на Китай как на главного геополитического противника (врага), чья цель – смещение США с позиций мирового лидера во всех областях соперничества, включая инновационные и самые продвинутые технологии в области вооружений будущего со всеми вытекающими последствиями, с неизбежным ослаблением международно-экономических позиций Вашингтона. Для обоснования необходимости смены курса в декабре 2017 года в Стратегию национальной безопасности США включено понятие «экономическая агрессия». В течение 2018 года это понятие получило детальное определение, и было применено к характеристике экономико-политической стратегии Пекина.
2. В руководстве американской администрации собраны сегодня «ястребы» с устойчивой антикитайской позицией – глава администрации Джон Келли, советник по нацбезопасности Джон Болтон, главный советник Белого дома по Азии Мэтью Поттингер. Главным идеологом новой антикитайской стратегии стал Майкл Пиллсбери, директор китайских исследований Гудзоновского института, на основе своей книги «Столетний марафон» подготовивший методологическую платформу для оценки и корректировки американской политики в отношении КНР. Сегодня Гудзоновский институт, Центр проблем Китая – сердце и мозг по выработке и реализации новой американской стратегии в отношении КНР. На правительственном уровне разработчиком конкретных мер, отражающих платформу Пиллсбери, стал директор Совета по национальной торговле Питер Наварро. Политическим куратором разворота американской политики в отношении Китая стал вице-президент Майкл Пенс, который в Гудзоновском институте озвучил ключевые направления нового американского подхода к Китаю.
3. США начали атаку на фундаментальную структуру экономической и промышленной политики Китая, в основе которой лежат госрегулирование, госкорпорации – «национальные чемпионы», обильное субсидирование экспортного производства.
4. Геополитической стратегией новой американской политики в отношении Китая является заметное торможение темпов его развития в целом и научно-технологического инновационного обновления в частности.
5. Отсутствие в ходе введения тарифных барьеров четко сформулированных требований к Пекину на тему, что именно он должен сделать для отмены тарифов, доказывает, что началась совсем другая, не торговая война. Звучащие претензии по поводу неоправданно высокой роли государства и нерыночного характера китайской экономики носят абстрактный характер. Добровольно изменить природу государственной власти невозможно.
6. Активное привлечение представителей разведывательного сообщества к оживлению оппозиции в Китае говорит о начале реализации долгосрочной стратегии США по изменению характера политической власти в КНР.
7. Комплекс претензий, касающийся прав человека и религиозных свобод в Китае, однопартийности политической системы является одной из наиболее характерных черт холодной войны.
8. Обвинения во вмешательстве Китая во внутреннюю политику США и его стремление не допустить переизбрания Д.Трампа в 2020 году – наиболее серьезное политическое обвинение, которое скорее всего легитимизирует любой набор аналитических мер в предстоящий период.
9. То, что составляет фундаментальный принцип и ключевые направления китайской экономической и промышленной политики, признано в Стратегии национальной безопасности США направлениями экономической агрессии.
10. Произошло заметное расширение принципиальных претензий со стороны администрации США к руководству КНР. Наряду с недобросовестной конкуренцией и воровством интеллектуальной собственности и технологий теперь озвучиваются обвинения в области политических и религиозных свобод, прав человека, использование «дипломатии долгов» для захвата месторождений (медь, кобальт и т.п.) по всему миру в обмен на неуплату внешнего долга (порт в Шри-Ланке).
11. В Вашингтоне возобладала концепция: сотни миллиардов долларов, получаемых Китаем в качестве профицита во взаимной торговле ($375 млрд. в 2017 году) в течение десятилетий, лежат в основе модернизации китайской экономики. Отсюда простая стратегия – резко сократить дисбаланс во взаимной торговле, закрыть часть своих рынков, изменить место США в глобальных цепочках стоимости, овладев звеньями, производящими более высокую добавленную стоимость.
12. Стратегия Китая на обретение лидерства в нанотехнологиях и искусственном интеллекте должна привести к изменению места китайского звена в глобальных цепочках стоимости, переместив его вверх, в зону самой высокой добавленной стоимости. США хотят этому помешать, считая, что собственного научно-технологического потенциала у Китая недостаточно, чтобы достигнуть поставленной цели.
13. Поскольку Китай уже активно начал переносить в соседние страны более простые сборочные и упаковочные звенья производственной цепочки, конечный продукт будут маркировать сделанным в другой стране, например, Made in Vietnam. Статистика ВТО по торговле добавленной стоимостью позволяет четко представлять, какова доля той или иной страны в стоимости конкретного товара. Так что прямолинейная стратегия на тарифную защиту рынка от продукции конкретной страны может обернуться нанесением ущерба создателям компонентов с более высокой добавленной стоимостью совсем из других стран. Добиваться же от них отказа от участия в производственных цепочках именно с Китаем выглядит задачей труднореализуемой, по крайней мере в АТР.
14. Эксперты из Пекина после некоторой растерянности приободрились и перешли к воинственной риторике в ответ на американскую тарифную агрессию. Они уверенно говорят, что объектом китайских ответных мер могут стать, с одной стороны, положительное сальдо в торговле услугами – $54 млрд. в пользу американцев, а с другой – $300 млрд прибыли американских компаний, полученных на территории КНР. Таким образом, очерчивается гигантский круг потенциальных зон взаимной враждебности, способный оказать негативное воздействие на глобальную экономику.
15. Базовые претензии к экономической и промышленной политике Китая, нацеленной на поддержку госкорпораций и выращивание «национальных чемпионов», методологически подходят к последующему тиражированию претензий применительно к другим странам, прежде всего к России.
16. Легкий отказ США от любых прежних договоров и соглашений под предлогом изменившихся обстоятельств приведет скорее всего к отказу Вашингтона от ряда ключевых программ обмена и сотрудничества с Пекином.
17. Можно ожидать, что на мировой арене Китай займет место лидера в отстаивании принципов свободной торговли против протекционизма США. Ареной борьбы станет ВТО, с угрозой выхода США из этой организации.
18. Ключевым фактором американо-китайских отношений в ближайшие годы будет пребывание Трампа у власти после 2020 года. Если он останется, реальностью будут тенденции по последовательному разрушению модели взаимодействия США–КНР, сложившейся в последние 30-35 лет.
19. Экономический национализм Трампа вступает в принципиальное противоречие не только с основами международной торговли и с интересами и практиками обмена конкретных иностранных государств, но и с интересами крупнейших американских транснациональных корпораций и ведущих технологических компаний, суть бизнес-модели которых состоит в снятии национальных экономических и таможенных границ. Космополитизм экономической глобализации, основывающейся на достижении более высокой производительности и эффективности бизнеса, обладает базовым экономическим преимуществом над национализмом и протекционизмом.
20. Исходя из этого, можно считать нынешний исторический зигзаг с ростом влияния экономического национализма в США и Великобритании временным, не имеющим исторической перспективы.
21. Концепция справедливой, свободной, взаимовыгодной и сбалансированной торговли, которую начали реализовывать США, означает отказ от концепций международной торговли, лежащих в основе ВТО, а именно – режим наибольшего благоприятствования и преференциальных многосторонних соглашений. Сбалансированность (если под ней понимать отсутствие дефицита в торговле) может быть достигнута лишь с помощью жесткого рестриктивного регулирования торговых потоков. Достижение идеалов справедливости, свободы, взаимности и сбалансированности возможно лишь в мире, где отсутствуют тарифные и нетарифные барьеры, госсубсидии и стимулы. Сегодня нет ни одной страны, даже относящейся к категории стран с развитой рыночной экономикой, которые не осуществляли бы в той или иной мере защиту и стимулирование своих отраслей и производств.
22. Статья XXV ГАТТ, допускающая создание зон преференциальной торговли, была задумана для использования торговли как важного источника ресурсов для развития и инструмента эффективной помощи развивающимся и слаборазвитым странам Азии, Африки и Латинской Америки. В настоящее время в мире зарегистрировано около 600 соглашений о преференциальной торговле. Естественная логика эпохи создания ГАТТ заключалась в том, чтобы обеспечить доступ товаров из слаборазвитых стран на рынки стран развитых для зарабатывания валюты, необходимой для экономического и социального развития.
23. В США много научных центров, убежденных в том, что Китай ждет неминуемый крах вплоть до распада. Другая часть научного сообщества считает, что разговорами о слабости китайцы маскируют свою силу и актуализируют недооценку со стороны союзников. Администрация Трампа выработала стратегию активного противостояния Пекину в геополитическом, стратегическом и региональном планах и намерена на основе признания Китая страной с нерыночной экономикой ввести масштабные ограничения в сферах торговли, инвестиций, технологического сотрудничества.
24. Отказ от многосторонних форматов ведения международных торговых договоров в пользу двусторонних приближает кризис и возможный крах ВТО. В этих условиях Китай наращивает политическую активность, позиционируя себя в качестве мирового лидера в борьбе за свободную торговлю без протекционизма.
25. Выступая на сессии Генеральной Ассамблеи ООН 25 сентября 2018 г.. в Нью-Йорке, президент Д.Трамп объявил о конце глобализации и провозгласил патриотизм. В переводе на обычный язык это означает не что иное, как отказ от принципов многосторонней торговли и международных соглашений в пользу соглашений двусторонних, в пользу экономического национализма. Имея в виду огромный размер внутреннего рынка США, шансы выкрутить руки оппоненту по двусторонним переговорам у американской стороны неизмеримо возрастают. Ведь ограничение экспорта на рынок США – прямой удар по занятости и доходам в ключевых отраслях экономики. Именно поэтому в последние недели были радикально пересмотрены на условиях США торговые соглашения с Канадой, Мексикой и Южной Кореей.

Выводы

Хотя Китай пока существенно отстает от США по расходам на оборону, китайский ВВП уже превысил американский, если считать по паритету покупательной способности. Конечно, это лишь один из пунктов, но совершенно ясно, что по большинству макроэкономических показателей Китай будет соперничать с США в ближайшие десятилетия и, скорее всего, обгонит их. Пекин использует экономическую силу в качестве рычага внешней политики, стремясь обезопасить поставки нужных для его экономического роста ресурсов посредством инвестиций в добычу полезных ископаемых во всем мире, в инфраструктуру их доставки, а также в развитие других стран.

Наряду с реализацией многочисленных проектов в Африке, Южной Америке, Средней и Юго-Восточной Азии, Китай также демонстрирует, что смотрит на мир исключительно через призму геоэкономических и геостратегических интересов. Поначалу проявлявшие осторожный оптимизм, США больше не рассматривают усиление Китая с позитивной точки зрения, все больше расценивая влияние Китая на систему международных отношений как игру с нулевой суммой.

США сталкиваются с двумя главными вызовами. Один исходит от России, стремящейся закрепить за собой привилегии статуса великой державы, а также к ревизии мирового порядка, сложившегося после окончания холодной войны, с тем чтобы ее интересы принимались во внимание. Второй вызов исходит от Китая, и он гораздо серьезнее, поскольку эта страна фактически претендует на лидерство в мировом порядке вследствие структурного сдвига в балансе сил. Пекин принимает переход от однополярного к биполярному миру или, возможно, даже к довольно несимметричной многополярной системе, где у него будет гораздо больше влияния и прав, чем у других. Вашингтон же, подобно другим доминирующим державам в истории, не жаждет делиться привилегиями и считает оба вызова угрозой для себя.

Тем не менее, китайский лидер Си Цзиньпин пытался предложить США особый тип привилегированных взаимоотношений. Они должны были строиться на взаимном уважении, взаимной выгоде, отсутствии конфликтов. Однако, эта конструкция вошла в период демонтажа по инициативе американской стороны. Китай сделать ничего не может. То есть, Пекин мог бы капитулировать, пойти на самые жесткие условия американцев ради сохранения торговли. Но, судя по всему, Америка готова переходить к постоянному давлению на Китай в политической, военной и экономической сфере. Китай этот процесс не контролирует. Он пытается занимать сдержанную позицию, не тождественную капитуляции. Но пока новый рубеж в китайско-американских отношениях не просматривается.

Генеральный директор ФБР К.Рэй, отвечая на вопрос, кто представляет большую угрозу – Китай или Россия, сказал, что Китай по многим направлениям воплощает самую широкую, самую сложную, самую долгосрочную угрозу для контрразведки, затрагивающую каждый сектор экономики США. Россия ведет сегодняшние бои, чтобы остаться игроком после падения СССР. Китай ведет бои завтрашнего дня.

И наконец, в октябре т.г. президент Д.Трамп заявил, что считает Китай куда более серьезной, чем Россия, угрозой избирательной системе страны. Обвиняя Китай во вмешательстве, Дональд Трамп и его окружение преследуют две цели. Во-первых, существует очевидный предвыборный момент. Президент пытается добиться сплочения своей базы на противостоянии внешним врагам. Во-вторых, необходимо учитывать, что в Белый дом последние годы специально набирали людей, одержимых, как и президент, идеей противостояния с КНР и не всегда компетентных в вопросах экономики. Среди них называют торгово-промышленного советника Д.Трампа П.Наварро, консультанта Пентагона М.Пиллсбери и министра торговли США У.Росса.

Причина опасений Америки весьма прозрачна: Китай все меньше напоминает обычное успешное национальное государство, стремящиеся к участию в существующем мировом порядке; он больше похож на страну, бросающую вызов нынешней системе и претендующую на лидерство. Объявленная политика «Один пояс, один путь» видится как еще одно доказательство китайских геополитических амбиций, равно как и желание сделать свою национальную валюту мировым конкурентом доллара США.

США не заинтересованы в военном противостоянии с Китаем.

В действительности, ни Вашингтон, ни Пекин не готовы к вооруженному конфликту в ЮКМ, в первую очередь ввиду сильной взаимозависимости экономик двух стран. Китай – крупнейший держатель американских гособлигаций и один из главных торговых партнеров США. Сильным сдерживающим фактором для США также служат достаточно прочные связи Китая с Россией. Ядерное оружие КНР делает непредсказуемыми риски вооруженного столкновения даже для ВС США.

Китай, не имеющий таких же военных возможностей, как у США, предложил странам субрегиона проект «Пояс и путь», представляющий программу экономического и политического сотрудничества, способную, по мнению экспертов, изменить не только экономико-политический ландшафт Евразии, но и баланс сил на мировой арене. С помощью этого проекта Китай стремится создать общие рамки для совместного экономического, а возможно, и политического будущего, формирования безопасной внешней среды, развития многостороннего сотрудничества на принципах открытости. Американская стратегия в Азии, связанная с возвышением Китая в последнее десятилетие, не столько ставит своей целью усиление позиций США в регионе, сколько направлена на сдерживание КНР.

Анализ существа конфликта интересов Вашингтона и Пекина в субрегионе свидетельствует о том, что, несмотря на стремительный рост экономики Китая, укрепление его авторитета в международных делах, а также сокращающийся разрыв в экономических показателях двух стран, КНР пока не в силах на равных соперничать с «мировым гегемоном».

Кроме того, страны АСЕАН все чаще действуют вразрез с линией Вашингтона и больше склонны договариваться с китайцами. Специфику в динамику событий в субрегионе привносят Индия и Австралия, преследующие свои интересы в ЮВА. Все это дает основания предположить, что КНР продолжит действовать с позиции своего неоспоримого, по ее мнению, суверенитета над территориями ЮКМ. Пекин уже давно определил свою политику в отношении спорных островов.

Как таковая политика Китая размывает доминирование западных институтов и организаций, по мнению тех же западных экспертов, обескровливает некоторые процессы, такие как развитие человечества на базе политических или идеологических условий, а также дает Пекину веские оснований требовать для себя больше прав в системе международных отношений. Эта политика сопровождается существенным сдвигом в относительном экономическом балансе сил и в проявлении активности между Европой и Азией. На самом деле экономическая и демографическая мощь американских союзников в Европе уже давно ослабевает и все больше отстает в сравнении с союзниками США в АТР.

Однако, Китай уже совершил некоторые ошибки, чреватые последствиями и типичные для усиливающихся держав, обреченных на чрезмерную экспансию, в результате которой они оказываются в окружении недружественных соседей. В данном случае Пекин начал военную, политическую и экономическую конкуренцию с США за доминирование, которая окажется главным стимулом для мобилизации вашингтонского политического истэблишмента в грядущие годы.

Таким образом, усиление Китая неизбежно. Рано или поздно эта страна сможет конкурировать с США по части исследований и разработок военных технологий, а также в области производства военных кораблей. США уже не желают соглашаться с претензиями Китая на контроль морской акватории или с его вводом опознавательной зоны ПВО. Конфронтация низкой интенсивности, операции по обеспечению свободы навигации и другие военные действия могут рано или поздно привести к кризису.

Итак, Китай требует для себя большего слова в системе международных отношений, и со временем будет претендовать на лидерство в ней, в то же время, создавая свои параллельные институты и организации.